Кромешник. Книга 1
Шрифт:
– Поначалу я подумал, что ты очень уж бойкий паренёк, из тех, кто тянет саженец за ветки, чтобы рос быстрее. Но похоже все-таки, что ты парень скромный и не дурак. Хотелось бы в это верить… И люди, которые знают тебя, неплохо о тебе отзывались. Да, они передают тебе привет.
Гек с готовностью кивнул и слегка приподнял голову, но глаза его по-прежнему были опущены долу.
– В тебе заметно хорошее воспитание: ты не наглец, уважаешь старших, не болтун и не строишь из себя пуп земли… Ты, должно быть, хороший сын. Надеюсь, ты чтишь и уважаешь своих родителей?
– У меня нет никого родных, дон Паоло.
– Ах, да! Ты из Бабилона, по рождению, а родители
– Дон Паоло, – в замешательстве споткнулся Гек, – дело в том… я бы хотел…
– Что мнёшься, – удивился дон Паоло, – в туалет надо, что ли?
– Дон Паоло, я бы хотел, если возможно, поговорить об этом с вами наедине.
– Наедине? Но ведь я не духовное лицо, Антонио. Я не знаю, что ты собираешься рассказать, в каких грехах покаяться, если они у тебя есть. Ты можешь смело высказываться в присутствии этих людей. Они мои друзья, мне нечего скрывать от них, и тебе также не след от всех нас таиться. Поверь моему слову – все они честные и достойные люди…
«Особенно вон тот, с мордой палача!» – подумалось Геку.
– Так говори, что у тебя, Антонио?
– Дело в том, что я не Сордже. Меня действительно зовут Антонио, но моя настоящая фамилия – Руссо, а не Сордже.
– Как так, – ещё больше удивился дон Паоло, – а мне казалось…
– По моим нынешним документам я Сордже, а на самом деле – Руссо.
– Да, я понял уже… А зачем и у кого ты взял чужие документы?
– Свои документы я потерял, а эти мне помог выправить один человек, которого я уважаю, – сдавленно пояснил Гек. – С моей стороны было бы чёрной неблагодарностью рассказывать о нем и его делах без разрешения… Но если вы требуете…
– Я ничего не требую, интересуюсь – вот и все.
– Спрашивайте, дон Паоло, отвечу как на духу!
– Ну уж, как на духу… Ешь давай, а то остынет. Ешь да рассказывай. Руссо – известная фамилия, у тебя есть родственники у нас, на Сицилии?
– Нет. А может быть, и есть, я не знаю. Мне родители ничего не говорили об этом.
– А ты действительно сирота, или только по документам?
– Да. Отец давно уже умер, я ещё маленький был, а матушка в прошлом году.
– Печально… А братья, сестры?
– Младшая сестрёнка была, она в два годика умерла, почти сразу после отца. Так они вместе лежат, на кладбище Святого Серафима, – мы же католики.
– И мать там же?
– Нет, мама в другом городе. Мы до этого не так давно в Иневию перебрались жить, мама думала, легче будет…
– А матушка отчего умерла?
– Она через полгода умерла, в больнице. Только мы обживаться стали… И так быстро все случилось: вечером в больницу отвёл, а наутро пришёл – она уже скончалась… Врачи мудрёную какую-то болезнь назвали, но я так понял, что от сердца…
– Стенокардия?
– Вроде того, да я и не запоминал – что толку?
– Сочувствую тебе… И ты один остался… Сочувствую. Несладко пришлось одному?
– Всяко бывало. Работы не найти. Родители ни в каких профсоюзах не состояли, страховок не платили, да и сбережений не оставили. Подрабатывал где придётся… А потом решил: рвану в Европу, в Неаполь, авось заработаю.
– А почему не в Штаты? Там и сицилийцев, и бабилонцев полно.
– Не знаю, сюда проще…
– Но в Неаполь-то зачем? В этой помойке можно прожить сто лет, если не зарежут, и не встретить ни одного приличного человека из местных. Прости меня, Пресвятая Дева, но это сущая правда! Хотя, между нами, ваш
– Наполовину, дон Паоло…
– Нельзя быть наполовину другом, наполовину верным нельзя быть, сицилийцем – то же самое! Или оно есть – или его нет. Запомни покрепче. Ну, дальше?
– А дальше спёрли у меня сумку с документами в Марселе – я ведь через Францию добирался…
– Нелегально?
– Почему нелегально, у нас с ними соглашение…
Последний опасный поворот сошёл более или менее гладко – не полезут же они проверять французское консульство. Гек уже начал рассказывать о знакомстве с моряками, но дон его остановил.
– Дальше я знаю твою историю, Антонио; с тобой поступили несправедливо. Но это будет тебе хорошим уроком: не доверяйся незнакомым людям – американцы они там, бушмены – и не гонись за лёгкими деньгами, все равно не впрок будут…
Слушая Гека, он не забывал о еде и теперь, насытившись, допивал крепкий кофе с молоком. Видно было, что он знает толк в еде, а язву в грош не ставит. Белая рубашка, облегавшая тяжёлое брюхо, потемнела от пота, щеки и шея налились багрянцем. Дон вытащил огромный носовой платок в цветную клетку и протёр себе лоб и шею. Один из сидящих метнулся в ближний к Геку угол и уже через секунду прилаживал вентилятор, чтобы дону Паоло стало попрохладнее. У толстяка в кругу друзей и партнёров было прозвище «Пуля», так не вязавшееся с его внешним видом и манерой держаться. Но носил он его недаром.
Марио и Бутера, «крёстные» Гека, подробно и не раз пересказывали дону все, что они слышали от «Тони» о его прошлом. Первый раз непосредственно после посадки, потом после истории с Фра Доминико и исключительно дотошно после эпопеи с «красными».
Дон распорядился через своего старшего сына, его доверенные люди звонили в Бабилон, чтобы тамошние друзья проверили достоверность сказанного. Все это необходимо было сделать тщательно, быстро и в полной тайне. Другое дело, что в Бабилоне некому было теперь заниматься чужими вопросами и проблемами, но ради дона Паоло кое-какие справки вроде наводили. Кроме того, дон внедрил в камеру Гека дополнительного наблюдающего. Острый и тонкий ум дона Паоло безошибочно вычленил Гека из прочего арестантского люда. Мало ли, что за этого Тони просили друзья его людей! Нужно ещё и проявить себя человеком, достойным внимания. И этот Тони проявил себя так, что одно время дон всерьёз обеспокоился: он подумал, что паренёк – орудие хитроумных конкурентов, которые и здесь не оставляют надежды до него добраться. Допросив Бутеру, дон поуспокоился – слишком тонка должна быть подобная задумка, в жизни так не бывает. Однако вниманием к Геку не остыл: парнишка был отнюдь не зауряден. Тем временем подоспели новости из Бабилона. Из-за целого урагана проблем, возникших там в прошлом году, местным было не до тщательных проверок, но так – все вроде сходилось…
«Попробую, – решился однажды дон. – Познакомлюсь лично, если подойдёт, возьму под крыло. Всем носы поутираю… И родственников у него нет…»
– …Мы, старики, конечно, и побрюзжать любим, и молодёжь поругиваем, а все же бывает, что и не зря. Тебе сколько лет – двадцать?
– В мае девятнадцать исполнится.
– Я в твои годы пас коз и кормил младших братьев и сестёр, шестеро их было: братьев двое и четыре сестры – невесты. Мама старая уже была, отец погиб, так что и мне через край досталось… Но у меня были друзья, они всегда помогали мне в трудную минуту, и я старался быть хорошим другом моим друзьям…