Кромешник. Том 1
Шрифт:
— Это потому, что ты больше не верил, — глубокомысленно изрёк Кузя, — А дар твой ещё не раскрылся.
— Так, парни, хватит болтовни. Кузьма, накрывай на стол, а то у меня сейчас желудок к позвоночнику прилипнет.
— Это я быстро, это я запросто! — хлопнул в ладони домовой и засуетился.
Уже через десять минут мы с Серёгой за обе щёки наворачивали приготовленный домовым обед.
Устимов вел себя дружелюбно, и Кузя почти сразу забыл свой страх перед Усудцем, начав расспрашивать о том, что случилось за последние сутки.
—
— А что мне было делать? Не оставлять же её на расправу вурдалаку?
— Да хоть бы и так. Она бы ради тебя и мизинцем не пошевелила. Наверняка подвезти вызвалась, только по тому, что просчитала твои шаги наперёд. Теперь этому Валерию, не столько она нужна будет — сколько услуги Кромешника, и поверь, он своего добьётся. Такие от своих целей не отказываются. Марту, конечно, при удобном случае, тоже сцапает. Не любят вурдалаки, когда кто-то их обманывает и обещания не исполняет. Накажет он ведьму, мало не покажется, но так ей и надо.
— Эх, Кузя-Кузя. Ты что, думаешь, я не знал, что за поездкой в Чердынь какой-то подвох стоит? Понял ещё в дороге, что Марте опасность угрожает.
— Так зачем полез не в своё дело? Она же тебя использовала.
— Может и так, — пожал плечами, — но я ни о чём не жалею. Даже зная, чем обернётся моё вмешательство, всё равно пришёл бы на помощь. К тому же, смотри, как удачно всё обернулось. Вурдалака оставили с носом, спасли целую деревню на Кромке.
— А чего их спасать-то, они и так мертвы?
— Не согласен… — пробормотал задумчиво, уже давно отметив про себя, что после оказанной на Кромке помощи, почувствовал, как мой дар укрепился, расширился, стал более основательным, фундаментальным.
Это что получается? Чтобы стать сильнее, мне необходимо помогать людям, нежити и другим разумным существам?
С одной стороны — неплохо. С другой — я в герои не записывался. Может потом ещё и мир спасать прикажете?
Тут я, конечно, утрировал, но перспектива так себе. Становиться затычкой в каждой бочке я не собирался, но если хорошо подумать, то везде можно найти свои плюсы.
Почему только Кузьма мне раньше не рассказал, что подобным образом можно укреплять дар?
Покосился на домового.
Столько лет служить Кромешнице и не знать о подобном воздействии, вряд ли возможно.
Надо будет на досуге выяснить. Не при Серёге же говорить.
Я не настолько доверял Усудцу, чтобы раскрывать свои секреты, поэтому посмотрел на Кузьму и продолжил предыдущую тему:
— А Марта, в итоге, стала моей должницей. Я ей, можно сказать, жизнь спас.
— О-оо, вот это дело, — потёр ладони домовой, — Это хорошо. Теперь она точно против тебя, хозяин, не пойдёт, пока долг не выплатит.
— Поэтому хватит ворчать, мы всё равно в выигрыше. Даже Усудца встретили.
— А вот это — скорее минус, чем плюс.
— Это ещё почему?
—
— Эй, — воскликнул Устимов, — Я так-то здесь. Не прилично обсуждать меня же — при мне.
— Переживёшь, — проворчал домовой.
— Кузьма, что ты против него имеешь? Излагай начистоту.
— Такие, как он, сами по себе: равнодушные и беспристрастные. Приговорят хоть кого: хоть врага, хоть друга, если им покажется, что тот виновен. А вина, она ведь разная бывает… Усудец сейчас на тебе дар не применяет, потому как слаб, не видит грехов твоих, а они у каждого ведьмака и ведьмы имеются. А как в силу войдет, разглядеть сумеет, и ежели чаша весов перевесит, так он тебя того… приговорит.
— Значит, надо сделать так, чтобы не перевесила. Да и что-то сомневаюсь я, что Усудцы судят всех подряд.
Домовой посмотрел на меня многозначительно.
— Может и нет, но проверять не хочется.
— Погоди, Кузьма, — произнес Сергей, — Ты говоришь, что я не могу применить дар на Алексее, потому что пока ещё слаб, тогда как же лихоманки? Они ведь сильные. Я чувствовал их мощь, но всё равно…
— Так ты не сестёр судил, а их жертвы, то — другое. Да и на Кромке, ты видишь намного больше, чем в Яви, но, если бы решил судить лихоманок, добром это не кончилось.
Устимов потёр переносицу.
Как всё сложно.
— А-то… Это тебе не невеждой стоять на посту, да своей палицей махать.
— Но-но, не принижай мою работу…
— А я не принижаю.
— Это всё, конечно, хорошо, — откинулся я на спинку стула, — Но я бы не отказался от чая с чём-нибудь сладким.
— Сейчас организую, — сразу подорвался Кузя, — Варенье ежевичное подойдёт? Пирогов сегодня не пёк, но ежели ты, хозяин, никуда больше не собираешься, на ночь тесто поставлю, завтра напеку: хоть с яблоками, хоть с черникой, со сметанкой, творогом…
— Пеки, — бросил благодушно, — только не перестарайся, жалко будет, если испортятся.
— Не испортятся. Тимофея надобно угостить, да и Каркуша поесть любит.
— Этой с мясом напеки, она другие не будет.
— Угу, — важно кивнул домовой и покосился на спящую на окне птицу.
Пока мы разбирались с коргорушем, она первой добралась до кухни, заглотила несколько кусков мяса, и упав лапами кверху, отрубилась.
— Эм-м, — ткнул пальцем в пернатую бестию Устимов, — А она случайно не сдохла?
— Не дождешься.
Сергей поднялся, решив для уверенности потыкать спящую птичку, но я его остановил.
— Не нужно. Не буди «лихо», не стоит злить Каркушу, мстя её будет страшна и ужасна.
Вспомнил обосранного вороной вурдалака и усмехнулся.
— Хорошо, не буду, — покосился на пернатую Сергей и вернулся на место.
— Я так понял, ты воспитывался в детском доме?
— Угу, — кивнул Устимов.
— Значит, родителей своих не знаешь.
— Нет. Понятия не имею кто они такие и желания это выяснять нет.