Кромешник
Шрифт:
Тони Мераньо, как ни странно, сохранил свою первую кличку «Сторож» и привык к ней вполне. После выхода из тюрьмы он женился на Жанне, девушке, которая ждала, пока он освободится, и готова была ждать ещё. Они быстро сообразили девчушку, а через год сына. Тони руководил букмекерскими делами в районе, иногда, по просьбе старшего брата, участвовал в разборках со стрельбой, раз был ранен в ногу… Тони был умен, в меру жесток, не жаден и рассудителен. Но хотя годы шли и он делом доказал, что не пустое место, – все равно Тони обречён был на пребывание в тени своего старшего брата, грозного и авторитетного лидера из банды Дяди Сэма. И вот теперь брата убили (снайпер снял на выходе из ночного кабака). Дядя Сэм
– Езжайте, ребята, я хочу с Полом наедине побыть, езжайте. От всего сердца благодарен вам, пока…
Ни души не осталось от многих сотен людей, присутствовавших на похоронах. Только сторож посматривает с надеждой на бутылку, да грач тычет клювом в рыхлую землю… Жил – и нет его. Ни семьи, ни детей, ни наследства… Да пропади оно пропадом, наследство, лишь бы жил… Только и осталось, что детские фотографии. Эх, Паул, Паул… Ведь за тебя не отомстить: прикончат враз. Все твои друзья и подручные делят единственное наследство твоё – власть и корыто… Положить свою жизнь и судьбу всей семьи ради непонятной мести… А простишь – слабым посчитают, затаптывать начнут… Как быть?…
Тони нашарил ключи зажигания, подошёл к машине. Вдруг внушительных размеров мотор, с неброским тёмным цветом, деликатно бибикнул сбоку сзади. Тони (холодом окатило душу: сейчас его…) повернул голову: дверца с тонированными стёклами, справа от водителя, распахнулась, и оттуда выпрямился мужик в недорогом демисезонном пальто, лет сорока пяти, очень знакомый на вид…
– Стивен!… – Тони невольно улыбнулся, настолько неожиданным было появление человека, так много значившего для него во время оно… Ларей тоже улыбнулся и пошёл к Тони, раскрыв руки для объятий:
– Заматерел, Тони, окреп. Рад тебя видеть, хотя и сочувствую твоему горю.
– Я тоже рад видеть… вас, Стивен. Вы… Ты вот совсем не изменился, – ответил Тони и вдруг понял, что сказал правду: у Ларея только волосы отросли, пусть короткие, но все-таки – не налысо, как в камере…
– Садись ко мне, подвезу.
– Да я сам на моторе…
– Брось, Тони. Я ведь не зря сюда приехал, поговорить надо. Фант! Сядь туда за руль. Тони, ты мою телегу повезёшь. Подходит?
Тони был неглуп и понимал, что Ларей затеял пересадки с одной только целью – убедить его, что встреча и разговор безопасны. Хитёр Ларей, знает, как нервишки шалят, когда спина пулю ждёт…
– Зря, Стивен. Я всегда тебе доверял, как… (Ох, черт… Сравнение-то…)
– …брату. Я правильно докончил мысль? Садись, сынок. Мой мотор бронированный, в случае чего… Ну, поехали… Рассказывай, не стесняйся.
Гекатор взял себе за правило начинать утро с часовой тренировки. Потом душ, потом стакан некрепкого чаю с сахаром, потом несколько ежедневных городских газет. Из газет, собственно, он и узнал о гибели Паула Мераньо, который, как он помнил, был старшим братом Тони Сторожа, его однокамерника на «Пентагоне». Отсутствие Красного существенно утяжеляло жизнь,
– …Понятно… Ты знаешь, кто убил?
– Кто стрелял – не знаю.
– Не финти. Кто решение принимал – знаешь?
– Догадываюсь, – сморщился Тони.
– Дядя Сэм, верно?
– А вы откуда знаете?
– Разведка донесла. Что думаешь дальше делать?
– Не знаю, честно говоря…
Справа, прямо под колёса, выбежала старушенция с болонкой на поводке, и Тони в панике дал по тормозам. До старухи оставался какой-то сантиметр, чудом среагировал, а она – хоть бы хны, дальше посеменила, да ещё и ругается…
– Реакция у тебя средненькая, поправку на бронированную массу не взял… Так что?
– Не знаю. У Индюка мне жизни не будет, но и податься куда – не ведаю. У меня же семья…
– Женат, дети?
– Двое – девочка и мальчик. И жена.
– Мстить думаешь?
– Все не так просто… Кто я и кто он… Хорошо бы, конечно…
– Ну хочешь – я его заделаю, сегодня же. Максимум завтра. Я, на всякий случай, дал задание ребятам определиться на местности – не так уж и сложно. Таким же манером: из винта положим, он и узнать не успеет.
– Ну, так неинтересно: он умрёт и последнего привета от меня не услышит. Я бы хотел, чтобы он понял, кто и за что его убивает…
– Извини, Тони, стыдно слушать твои глупости… Ну, предположим, выкрали мы его, привезли к тебе. Что он должен понять и в чем раскаяться? Пол, как я понимаю, в том числе и с твоих слов, и в самом деле ему на шнурки наступал. Ещё полгодика-годик – и наоборот все могло случиться.
– Он моего брата убил и должен бы уяснить перед смертью…
– Брек. Извини, что перебиваю. А ты перед патронной гильзой не хотел бы произнести речь?… Что?… А к тому, что бросил ты, скажем, гневные слова в лицо пленённому врагу, Дяде Сэму, и пристрелил его собственноручно. Отныне он покойник, и уже абсолютно безразлично, что ты там ему объяснял минуту назад. И вот уже твои слова – пф – упали в пустоту. Все, нет его, голубчика. Плакал он там, раскаивался ли – это кинематографическая чепуха по сравнению с самим фактом небытия. К такому наказанию прибавлять что-либо – бессмысленно. (Геку вспомнилась казнь убийц Гуська – нет, там совсем другое дело – там люди воспитывались и проверялись. И Малышу, и другим только на пользу пошло…)
– Хм. Я как-то не задумывался в этом ключе…
– Думай, не жалко. Так убить его?
– Вы, я вижу, альтруист, – уклонился от прямого ответа Тони.
– Да. Плюс ищу достойные кадры. И не стоит разговаривать со мною в такой манере, Тони, несмотря на мягкость моего характера. Я могу мочкануть этого Дядю Сэма в качестве моего тебе подарка, но в то же время я хотел бы, чтобы ты сугубо добровольно встал под мои знамёна.
– В качестве кого?
– В качестве человека, которому я могу доверять. Большие возможности, немалые деньги. Работа в основном головой, смекалистые ребята – редкость. Место вакантно: был у меня Красный – правая рука, да уехал на родину, в джунгли. Проявишь себя достойно – сделаю зырковым по многим моим теперешним делам.
– А сами что, от дел отойдёте?
– Нет. Но узнаешь все в своё время. Соглашайся, Тони. Я всегда о тебе помнил, всегда имел в виду. Теперь тебя ничто не связывает с прежними делами, идём с нами, а?
– Боязно. Точнее, непривычно. Я же никого, кроме вас, не знаю.
– Дело наживное, притрёшься. Вон, Фант за нами едет, а тоже не знает, что водилой последние дни работает. У парня к современной технике – удивительные способности. Будет у меня по электронике соображать – новое направление. Так и растут люди. По рукам?