Кромешник
Шрифт:
Горькие мысли Гека дали сбой, проступила реальность: сырой ветерок толкал в ноздри запах прелого с опилками снега, свербил уши подвывающий голос Шипа…
– Ты что, что ты, Ларей! Сказали – срочно, я ни при чем… Гад буду – ничего не знаю! – Шип втянул голову в плечи, как распоследний фитиль, не смея отвести от Ларея ужасом наполненных глаз: Гек, оказывается, все это время смотрел на него. Свита ничего не понимала, их тоже прихватило холодком страха – Ларей привык убивать провинившихся и в куда более благодушном настроении, а уж в таком состоянии давно его никто не видывал… Сейчас мигнёт, и от Шипа только потроха останутся, видимо, косяка мощного спорол парняга…
– Да
Напряжение спало. Шип только крутил головой, переводя дух. Ну и приходы у Ларея, недолго и заикой на всю жизнь остаться. Не зря его… Но что-то, видать, случилось, коли от бабы отказался. Ф-фу-у-х…
Туман уже был далеко впереди, шкрябая сапожищами асфальтовый плац на пути к заветному клубу и мечтая безнадёжно (какая бы ей разница, деньги-то все равно заплачены?…).
– Домой пошли. – Гек развернулся и тем же мерным шагом двинулся обратно. Свита молча расступилась перед ним и так же молча сомкнулась сзади.
– Шип, – Гек повернул голову на ходу, – подготовь к вечеру надёжного «коня», маляву в Бабл сброшу. Никаких факсов-максов, пусть самолётом подкинут. Контакт, в смысле адресат, тот же. Это важно, неожиданностей быть не должно.
– Нет проблем, только отмашку дай, а у нас все на мази.
– Добро. Меня до ужина не кантовать, разве что очень уж подопрёт. Мне подумать надо. Парни со смены придут – предупреди, чтобы не очень шумели… Не на цыпочках, пересаливать не надо, просто пусть не галдят.
– Сделаем.
– Ацтек из двадцать восьмого назначен на восемь тридцать – предупреди и перенеси на завтра, на после развода.
– Сделаем.
– Тогда у меня все. Буду в каптёрке. Больше не отвлекать. Если что – сначала через Тумана, он ко мне зайдёт и сообщит…
Поздно ночью Туман докладывал в курилке встревоженным зонным вождям:
– Ничего не ел, только чай пил. Даже по тренажёру не бегал. Я было попытался бациллу подсунуть, бутерброд сварганил, так чуть по мордам не схлопотал – злой!… А он ведь просек насчёт нас с вами, сам пояснил: здесь, мол, все тип-топ, на воле проблемы… К нашим делам никакого отношения не имеющие… Я так и не понял, в натуре, голос вроде бы и слышно, да ничего не разобрать – бырь-мырь… Потом – играй, говорит, ещё играй… Может, в стиры сам с собой катал, типа пасьянс?… Нет, сам же знаешь, он ни уоки-токи, ни телефон не признает… А сейчас затих, наверное придавил на массу, так что мне пора, а то Шип запсихует, он на подмене…
Малява Ларея бабилонским соратникам была столь тяжела подспудной яростью своей, что Арбуз только морщился, озвучивая фразу за фразой.
В «Коготке», как встарь, собралась вся прежняя команда: Тони Сторож, сам Арбуз, Ушастый, вышедший на волю Малыш, Фант, пара Гнедых, да ещё новые ребята, рекомендованные Лареем с зоны, – Кисель и Блондин. Выслушали. Обсуждений и не было – поели, выпили по стопарю, да так и разъехались.
Месяц октябрь выдался многотрудным: Тони и Эл, образовав два автономных центра расследований, перерыли весь город в тщетных попытках раскопать подноготную гибели Малоуна. Все пошло в ход: связи, взятки, пытки, вознаграждения осведомителям; Арбуз даже экстрасенсов заказал. Но нет – классическая авария на автостраде. Вроде бы и неясности есть – почему именно в тот день знак поменяли, да почему виновник, водитель грузовика, тоже помер, хотя и не так уж серьёзно покалечен был… Но это все так, вилами по воде… А срок, определённый Лареем, вышел, пора было ехать
– Ну что, господа мазурики, нет больше идей? – Эл, сидящий во главе стола, осмотрел окружающих. «Мазурики» сосредоточенно жевали, стараясь не встречаться с ним глазами. – Так тому и быть. Авария не подстроена, имел место нежданчик, он же – несчастный случай. Фуфловый резуль, но другого не надыбали. Кто поедет сообщать подробности?
– Вот ты и поезжай, – прошамкал набитым ртом Втор Гнедой, – тебе, стало быть, и карты в руки.
– Ещё какие будут советы?
Все молчали.
– Ну а почему бы тебе с Пером не отчитаться? У меня, между прочим, регулярный поход в прокуратуру, трижды в неделю и до конца календарного года. И дел у меня побольше будет, чем у вас вместе с братом взятых. Так что…
– Ага, сейчас помчались! Мы только-только за колумбийский ацетон отмылись. Ты, Эл, не держи нас за дураков: на такую подставу не клюнем. Пусть тогда Сторож едет, он его крестничек и язык хорошо подвешен. А, Дядя Тон? Или ты не духарной?
– Тя чо, лошадь сраная, завидки берут насчёт Дядьки? Так заимей свою территорию и правь, насколько хари хватит. Полно районов – очищай и владей. Ишь, шустряк борзорылый! Доприкалываешься!
– А ты на нас не волоки! – Пер Гнедой жестом велел Втору заткнуться и теперь сверлил взглядом Тони. – У нас, во-первых, и без территорий головных болей полно. А во-вторых, всем, кто на нас нарывался по-плохому, это обстоятельство ничуть не помогало. И если ты на шутку с угрозами попёр…
– Все заткнулись! – рявкнул бордовый от злобы Эл. – И ты, Тони, черт тебя побери! Ты ведь поумнее этих двоих, зачем спорить-то, да ещё на их уровне…
– Это кт…
– Засохни, скотина, я уже не шучу. Я… Цыц!!! Не доводи до крайностей, Пер. Я, может, потом оправдаюсь перед стариком, а может быть, и нет, но вы оба узнать об этом не успеете, если ещё хоть словом сегодня залупитесь на кого во время совещания. Вы сомневаетесь?
– Я лично не сомневаюсь и Эла поддержу, если надо будет. – Реплика Ушастого окончательно накалила атмосферу, но зато положила конец перепалке.
– Успокоились? Ну так кто поедет, что решим?…
Ни Эл Арбуз, ни Тони Сторож, самые влиятельные боссы из Гековой шайки, ехать и докладывать решительно не пожелали, они откровенно боялись вызвать его гнев – в маляве и так достаточно прозрачно ответственность за гибель адвоката адресовалась им обоим. А в местных условиях заставить их поехать никто не мог. Малыш тут же заявил, что недавно откинулся, ещё не при делах и ни во что не врубился. Даже звероподобный Ушастый, который никогда не чувствовал за собой вины, стушевался: «Ну что я ему скажу? Я этого Малоуна два раза видел и знать его не знаю. На других валить не привык, но и на себя чужой горшок не надену. И что он так на нас рассвирепел, со скуки, что ли?…»
Блондин молчал в тряпочку и глаз ни на кого не поднимал. В новой атмосфере среди столичных уголовников он ещё не обтёрся, но зато хорошо помнил повадки Ларея, своего недавнего пахана: мужики правильно рюхают, что жмутся, – малява немилосердная, написана серьёзно. Вик Кессель (Кисель), бесстрашный банковский налётчик из урок, а теперь второй протеже Гека из «Эльдорадо», вызвался поехать, но от него отмахнулись – малограмотен; чтобы все ему втолковать накрепко – ещё месяц клади, не меньше…
Как обычно, крайнего нашли: Фант поедет. А Фант и не возражал, и даже не особенно боялся, поскольку твёрдо верил в благорасположение Ларея, в списке духовных авторитетов заменившего ему отца с матерью и господа бога.