Кромешный свет
Шрифт:
– Вот как. Ты и с китайским фольклором знаком. Удивляешь ты меня, Бубо, – усмехнулся Рымжанов. – Только там все-таки ли.
– Что ли? – не понял сталкер.
– Ли – это китайские километры. Но не важно. Ты амнезией не страдаешь?
– Чё?
– Ты на меня производишь впечатление человека, который здесь помнит, а здесь не помнит. Но ладно, проехали, главное, что с культурным человеком приятно побеседовать.
Их прервал хозяин заведения. Он в вежливом полупоклоне заглянул в каморку, держа на подносе две алюминиевые
– Вот, пожалуйста, как обычно.
Леня, как назвал его сталкер, достал из кармана синего халата две круглые пластиковые упаковки.
– Доширак, не просроченный, для своих. Разведите, как нравится. А то некоторые только половину лапши оставляют, чтобы пожиже, а некоторые просто одну лапшу без пакетика со специями едят, – болтал хозяин. – Еще чего желаете?
Тимур показал пальцем на запотевающую бутылку «Гжелки» и поинтересовался:
– А можно что-нибудь такое, чтобы водку закусывать, а не заедать? Может, огурцы там… солененькие?
– У нас с огурцами туго. Они почему-то в Зоне все протухли. А икорку не хотите? Красненькую, конечно, но хорошую!
– Ну, неси, только к ней бы хлеба и масла сливочного, – сказал Тимур, не обращая внимания на то, что Бубо уже несколько раз пнул его под столом.
Как только Леня исчез, сталкер, наклонившись к Тимуру поближе, зашептал:
– Ты что? Знаешь, сколько он потом за хлеб сдерет? Тебе деньги девать некуда?
– Высокие цены и убогая остановка не повод заедать водку лапшой, – строго сказал Тимур. – И с другой стороны, у тебя опять аберрации поведения. Тебя же на халяву поить-кормить собираются, а ты мои деньги экономишь!
– Ну, как знаешь, – сказал Бубо. – Я же не за себя беспокоюсь. Я к дошираку привык. Говорят, что если его постоянно потреблять, то и к радиации привыкаешь и ожог получаешь при температуре на пятнадцать градусов выше, чем у обычного, недоширакнутого человека.
– Доширакнутого, говоришь? Врут, определенно врут. Это я тебе как врач говорю.
– А ты врач? – изумился сталкер. – А говорил – ветеринар.
– Ну, в общем-то да. В последние годы зверушек все больше лечил, но это только потому, что у нас уровень здоровья народонаселения невероятно вырос.
– О, так может, ты мне поможешь? У меня, как только я на правом боку лежу, изжога начинается. И вот здесь болит. – Бубо стал задирать куртку вместе с рубашкой.
– Можешь не показывать. Я и так вижу, что ты умрешь, – спокойно сказал Тимур.
– Что? – Даже в слабом свете было видно, что сталкер побледнел. – Что ты такое говоришь?
– Я говорю в том смысле, что люди, как правило, смертны. Удивительно, но смертность у человека – стопроцентная. Помрешь ты, конечно. Как и все мы. А пока жив, не заморачивайся. Изжога у тебя не от болезни, а от мнительности.
– Нет, а вдруг это язва? – не успокаивался Бубо.
– Мой тебе совет –
– Да, но ведь на левом лежать вредно! Врачи говорят.
– Вот я тебе как врач и говорю, лежи на левом. И ничего не будет болеть.
– А еще у меня зуб болит, причем дырки нет, все нормально, а на горячее и холодное реагирует.
– Я не зубной врач, – с рычащими интонациями ответил Рымжанов.
– Не, ну все равно понимаешь. Вот я тебе сейчас покажу. – Бубо, не обращая внимания на выражение лица Тимура, опять наклонился к нему и, открыв рот, сдвинул нижнюю губу вниз.
За этим занятием и застал их хозяин. Он деликатно кашлянул и, дождавшись, когда Бубо закроет рот, вошел. На подносе лежала горка бутербродов. Красные икринки играли своими блестящими боками в неярком свете желтой лампочки над столом.
– Я приятелю зуб показываю. Тимур доктор, и он… – попытался неловко оправдаться сталкер.
– Ты же знаешь, Бубо, наше заведение солидное, и нас личные дела клиентов никак не интересуют, – важно ответил хозяин.
– А можно вопросик? – поинтересовался Рымжанов.
– Слушаю. – Леонид с достоинством распрямился и засунул руки в карманы своего ужасного халата.
– Вот я восхищаюсь – у вас есть электричество! Это же просто фантастика.
– А, ничего особенного. Генератор на втором этаже стоит. Хороший, дизельный. А топливом мы запаслись на годы вперед, – с гордостью за свое заведение сообщил Леонид. – Даже холодильник почти работает.
– А вот скажи еще, любезный, – продолжил Тимур, – тут недавно дом разворотили. Красивый был. Морозовский, если ты в курсе…
– Ну да, Морозовский особняк я знаю. Я же москвич…
– А не знаешь, что случилось? Бомба какая или, там, аномалия?
– Не знаю. Меньше знаешь, больше спишь, – спокойно ответил Леонид, хотя по тому, как он сразу поскучнел, было заметно, что знает он гораздо больше.
– А может, кто-то другой в курсе? Мне интересно. Я старину люблю. Вдруг там что целое осталось, я бы купил.
– Может, кто и в курсе, – все так же спокойно ответил хозяин кафе. – Что еще заказать желаете?
– Нет, спасибо, пока ничего, – ответил сталкер, укоризненно глянув на Рымжанова.
Когда Леонид удалился, Бубо зашептал:
– Ну куда ты гонишь? В Зоне так дела не делаются, сразу бах – и все выложил!
– Ладно, давай выпьем, водка греется, – сказал Тимур и разлил по граненым стаканам спиртное.
Водки уже поубавилось и доширак пришелся вполне к месту, когда в дверном проеме появилась фигура. Женщины в Зоне встречались редко, а в Московской и подавно. Но эта выглядела ко всему еще и странно. Немолодая блондинка в поношенном ватнике, с распущенными немытыми волосами была худа, страшна, и ее глаза горели каким-то бешеным огнем, словно неведомая мука сжигала ее изнутри.