Кромка льда. Том первый

Приходько Анна

– А что, тут занято? – так же недовольно ответила Тамара.

– Занято! Не видишь, что ли, написано: «Занято».

Тамара рассмеялась.

– Чё ты ржёшь, коза! Как будто читать умеешь.

– Здесь написано «не сорить». Я не сорю.

Паренёк ухмыльнулся, присел рядом.

– Ждёшь кого-то? – поинтересовался он.

– Не жду, – огрызнулась Тамара.

– Так иди домой! Комендантский час.

– А мне некуда идти. Нет у меня здесь дома.

Паренёк встал, уставился на Тамару:

– Так ты что, тоже беспризорная?

Тамара

кивнула.

– Так иди к своим. У нас тут платно. Мы не воруем, не нападаем ни на кого. Работаем. Казну пополняем честными деньгами. Если ты такой расклад принимаешь, то плати. Потом получишь место жительства и жратву. Если красть начнёшь, то убиваем и хороним на этом пустыре. Видишь, палки воткнуты? Это кресты. Можешь посчитать для интереса.

Тамара задрожала от страха.

Паренёк засмеялся.

– Поверила, что ли? Да не убиваем мы. Так… Потреплем маленько. Не ссы… У нас тут советская власть в миниатюре. Всё принадлежит народу. Деньги-то есть?

Тамара помотала головой.

– Денег нет, а жрать охота. Как всегда. Ну что, вообще с собой ничего?

Тамара вспомнила о кольце, вытащила его из кармана, на ладони протянула парню.

– Ух ты, – воскликнул он. – И что, не украла?

– Нет! Моё оно, личное. Забирай.

Паренёк сунул кольцо в карман, взял Тамару за руку и повёл в другую от гаражей сторону.

– Мы тут устроились хорошо. Подвал бывшего заводского помещения тёплый даже зимой. Стекольщики о нас знают. Не выгоняют. Иногда нам от них перепадает еда. Лично я на проходной мету с понедельника по среду. Другие работают в городе. Если не придёшь домой до комендантского часа – штраф. Я беспокоюсь, моя душа должна восполняться чем-то приятным, поэтому штраф.

Тебе нужны часы. Работать пойдёшь завтра с Ингой. Она моет полы в больнице, где душевнобольные лежат. Как раз её сменщица решила вернуться к родителям. Инга сама не справляется. А ей сказали, что если не приведёт ещё кого-то, то уволят и возьмут взрослых. А там платят хорошо. Да и психи – народ забавный.

По воскресеньям у нас молитва. Я на свалке нашёл иконы. У нас есть свой поп – лысый Колька. У него деда и отца забрали во время службы в церкви три года назад. Он один остался. Примкнул к нам. Он молится, мы за ним повторяем. Тебе придётся выучить молитвы.

– Я их знаю, – произнесла Тамара.

– Ну и славно. Часы я тебе принесу завтра. Пока придержу твоё кольцо. Заработаешь, выкупишь его у меня. Со старшими не спорить. Если невмоготу, споры решаю я. Суд один раз в неделю по пятницам. Те, кто умеет писать, пишут заранее о проблеме. Их дела рассматриваю вначале, потом голосовые просьбы решаю.

Суббота – выходной. Помимо попа у нас есть раввин Абрам. По его просьбе по субботам мы спим или просто беседуем. Ничего не делаем, гуляем. Еду не готовим, если в пятницу дежурные не постарались.

Нас 12 человек. Неделю ты поживёшь с нами. Потом сход решит, оставлять тебя

или нет.

Ты должна понравиться. Мне ты уже по душе. Перед другими уж постарайся. У каждого своя работа. Никогда не обесценивай чужой труд и не смейся над другими. Олька у нас, например, в госпитале моет горшки после тяжелобольных. Никто ей и слова не говорит. Эту работу тоже кто-то должен делать. И вот, забыл спросить, тебе сколько лет?

– Одиннадцать, – промямлила Тамара, сама не понимая, зачем прибавила два года.

Но оказалось, что не зря.

– О, хорошо, а то на вид больно мала. Мы малявок не берём, они плачут ночами, мамку зовут, работают плохо.

Спуск в подвал был крутым. Несколько раз Тамара чуть не сорвалась вниз.

– За верёвки хватайся, – говорил ей паренёк.

Внизу было довольно большое помещение. В отличие от погреба у Тамары дома в подвале не воняло сыростью.

На полу лежали ковры с длинным ворсом. Вдоль стен стояли кровати. Пахло пирожками и чем-то очень сладким.

Несколько ребят подскочили к белобрысому, поздоровались и уставились на Тамару.

– Ну а теперь, – сказал паренёк, обращаясь к Тамаре, – скажи своё имя.

– Тамара Афанасьевна Макарова.

– Добро, а я тут главный. Савелий Михеевич Морозов.

Из ребят тут не все. Но вот наш поп Колька, вот раввин Абрам, это Ленка, она работает на погрузке стекла. Самая сильная из нас – Ленка. У неё кулак как три моих. В случае разборок она наш предводитель. Это Гуля. Она нянька в яслях. Это Мишка. Он из заводской столовой забирает отходы и относит их в псарню.

Остальных пока нет.

Спать будешь на моей кровати. Завтра организуем тебе место, а пока можно отдохнуть. До ужина два часа.

Савелий подвёл Тамару к своей кровати.

– К ужину позову. Привыкай.

Для Тамары, почти безвылазно сидевшей дома, новое место было в диковинку. Она даже думать не могла, что под землёй может быть такая жизнь. Всё рассматривала с удивлением и даже не представляла, как сказать, что она не намерена здесь оставаться.

Ведь она была не беспризорница. Наверняка мать искала её. Тамаре стало стыдно оттого, что она принесла столько горя. Ведь могла же послушаться отца, подождать его у проходной и пойти с ним. Он бы всё объяснил, отвёз домой. Там досталось бы и от матери, и от бабки. Но она была бы дома, а не с этими незнакомыми подростками.

Девочка прилегла и уснула. Вздрогнула от прикосновения. Это был Савелий.

– Прошу к столу. Все собрались. Тебя ждём.

Тамара встала, подошла к столу. Стеснялась сесть на пустой стул.

– Смелее, – произнёс незнакомец, сидящий напротив. – Мы своих не кусаем.

На столе ровной полоской был выложен хлеб. Каждый взял по кусочку.

Тамара не взяла.

– У нас не голодают, – сказал Савелий. – Хватит уже трястись. Ешь.

Тамара не заметила, как рядом с ней оказалась тарелка с гречкой.