Кромка. Дилогия
Шрифт:
Он не отозвался. То ли затаился, то ли боялся, что на голос прилетят пули.
— Ну и хрен с тобой! — снова я подал голос. — Сунешься, подохнешь!
Нет ответа. Ладно. Я вернулся в овраг и обомлел. Рюкзака и спального мешка не было. Пока я гонялся за воришкой, другой ночной бродяга украл мои вещи.
— Суки! Мать вашу! — прошипел я и, понимая, что прямо сейчас найти дикарей не удастся, опять забрался в выемку под обрывом и постарался не нервничать.
Вот только совсем без нервов обойтись не удалось. Меня обвели вокруг пальца и обокрали. Оружие, правда, сохранил. Но все
Ночью было прохладно, и утро я встретил, свернувшись в клубок. В голове невеселые думы, и чего я только не передумал. А что если мой выстрел слышали охотники на зубров? А вдруг они уже рядом? А сколько воров, которые меня обокрали? Не знаю. Минимум двое. И кто они? Неизвестно. Из всего этого вывод — надо быть осторожнее.
И вот, наконец, рассвет. Первые лучи зимнего солнца упали на лес, и я вышел в поиск.
Следы нашел сразу. Ночные бродяги, которых, действительно, оказалось двое, пытались петлять и путать следы. Но делали это очень неумело. Настолько, что я шел за ними легко и вскоре оказался на кабаньей тропе, где обнаружил четкие отпечатки обуви. Кроссовки. Размер примерно тридцать седьмой или тридцать восьмой. Подошва рифленая, хотя и сильно потертая. Значит, меня обокрали подростки, женщины или карлики. И что характерно, они не местные, либо где-то добыли произведенную на фабрике обувь.
Двинулся дальше. Оружие готово к применению. Взгляд скользил по тропе и кустам вокруг, как бы в ловушку не угодить. Однако обошлось. Мои обидчики не сумели устроить западню, или не додумались до этого.
Через полчаса я вышел к поляне с родником, и невдалеке от тропы находилась старая избушка. Не на курьих ножках, как можно подумать, а что-то вроде заброшенной сторожки. И вокруг много знакомых следов. По — прежнему, двух человек.
По заснеженному кустарнику приблизился к избушке. Замер. Прислушался. Голосов не слышно.
Еще немного прошел. Если кто-то есть внутри, меня они не видели, так как окна — бойницы затянуты кожей, а щели забиты сухой травой и мхом.
Опять несколько шагов и снова остановка. Терпение. Главное, не торопиться. Принюхался и уловил запах дыма. Он шел из строения.
«Входить или еще немного подождать? — спросил я себя и сразу же ответил: — Тянуть нечего. Надо входить».
Тихо — тихо, подкрался к двери. Так себе преграда. Грубые доски прогнили, есть дырки и виден отсвет от очага, а так же заметно, что изнутри ее подперли бревном.
Вдох — выдох! Вдох — выдох! Успокоился. Пора!
26
Резко ударив плечом в дверь, я сбил бревно и влетел внутрь. Ствол смотрел вперед, а палец на спусковом крючке. И тут же бешеный окрик:
— Лежать! Не дергаться! Всех завалю, мать вашу! Одно движение и стреляю!
Сопротивления никто не оказал. Некому.
Передо мной, склонившись над очагом, две женщины. Грязные. Оборванные. В дешевых синтепоновых куртках. Длинные волосы давно не
— Лежать! — снова выкрикнул я и сделал шаг вперед.
Выронив котелок, одна женщина упала сразу, а вторая опускалась медленно, словно у нее болел бок, и попыталась спрятать украденный нож.
Миндальничать, и играть в благородного джентльмена некогда. Не время и не место. Поэтому действовал грубо.
Еще один шаг вперед и толчок ногой в бок женщины, которая прятала клинок:
— Брось! Брось, кому говорю!
Вскрикнув, воровка отбросила нож в сторону и, убедившись, что непосредственной опасности нет, я огляделся.
Жилище убогое и заметно, что в избушке давно никто не жил, а женщины появились здесь случайно. Есть лавка и на земляном полу старая медвежья шкура, которая служила воровкам постелью. Посуды, кроме моего котелка, нет. Очаг грубый, времянка без трубы.
В общем, ничего интересного и взгляд снова сместился на женщин. Куртки, грубые штаны, а на ногах потерявшие форму кроссовки, не самая лучшая обувь для зимнего леса. Лица изможденные. Под глазами синяки. Старые, если судить по желтизне. Обоих били, может быть, шесть — семь дней назад. А кроме этого у одной, явно, непорядок с ребрами, слишком зажималась. Сколько им лет определить трудно, слишком чумазые и неухоженные. От двадцати до сорока.
Подобрав нож, я присел на лавку, положил АКМС на колени и начал допрос:
— Вы меня понимаете?
Не поднимаясь, они переглянулись, и мне ответила та, которая пыталась спрятать нож:
— Да.
— Отлично. Как вас зовут?
— А подняться можно?
— Нет.
— Бить будешь или насиловать?
— Здесь я задаю вопросы. Надо будет, ударю и не посмотрю, что женщины. Пока я к вам по — хорошему. Начнете юлить, получите. А насчет насилия интереса нет, не моя тема. Расскажите обо всем честно, отпущу. Ясно излагаю? Доступно?
— Ага.
— Тогда жду ответа. Кого и как звать?
Краткая пауза и женщина сказала:
— Меня Лиза зовут, а подругу Анжела.
— Как вы здесь очутились?
— Из Кистеневки бежали.
Вспомнив карту, я прикинул местоположение Кистеневки, небольшого вольного поселения на окраине каменецких владений. Отряд Романтика проходил через эту деревушку по пути в Вольск. Километров сто от затерянной в лесу сторожки, а то и больше. Если женщины оттуда и синяки им поставили там, то шли они в хорошем темпе. Впрочем, пока это неважно.
— Я про другое. Как вы оказались в этом мире?
— Выехали с друзьями на природу. Пикник, шашлык, ночные купания. А потом туман и мы тут.
— Где это произошло?
— Недалеко от Воронежа.
— Сколько вас было?
— Шестеро. Три парня и нас, девчонок, трое. На двух машинах выехали.
— И что потом произошло?
— Мы растерялись. Не могли понять, где оказались. Кругом лес, дорог нет, мобильники не работали. А потом на нас вышли местные. Кольку, мужика моего, убили, а остальных повязали и привели в Кистеневку.