Крона огня

Свержин Владимир Игоревич

– Я всегда на твоей стороне, отец. – Шарль подошел к бывшему майордому. – Пока мой отряд невелик, но люди верны и готовы действовать. Веди нас в бой!

– В открытый бой вступать еще не время. – Пипин нахмурился. – Пока что нужно тихо собирать баронов, искать недовольных, раздувать обиды, которые Дагоберт чинит на каждом шагу, даже не замечая того. Нужно вгонять клинья между троном и замками местных властителей.

– Но все это долго, очень долго! – сжал кулаки нетерпеливый юноша. – На это могут уйти годы.

– Это нужно сделать, даже если потребуется всю жизнь посвятить! – резко оборвал его опальный правитель франкских земель. – И мы сделаем это. Но есть насущные

дела, те, что можно начать прямо сегодня.

– Слушаю тебя, отец.

– Сам по себе Дагоберт еще не слишком вошел в силу. Да, его величают победителем абаров, и он храбро действовал на поле боя, однако же и тебе и мне известно, что, не будь на его стороне нурсийцев, он бы так и сгинул там, в ущелье, вместе со своей доблестью, а заодно и войском. Следовательно, необходимо как можно скорей избавиться от них. Я слышал, сэр Жант вместе с изменником Фрейднуром уже сгинули бесследно?

– Да, о них с тех пор никто не слышал.

– Тем лучше. Значит, остались Кривоносый, сладкоголосый пустозвон Бастиан и красавица Ойген. Бастиан, ясное дело, ерунда. Красотку я очень желаю заполучить себе для утех. А вот тощего выскочку хорошо бы тихо отправить к праотцам. Еще лучше – сделать так, чтобы он перед смертью хорошенько опозорил себя. Не важно, каким образом, главное, выставить его лгуном, грабителем и трусом.

– Бастиан тоже не ерунда, – поправил юный Шарль. – Вояка из него и впрямь курам на смех, однако вспомни, как он поднял баронов на защиту Реймса.

– Хорошо, стало быть, и он тоже. Оба должны быть уничтожены.

– Напасть на них в Париже – безумие, – тихо проговорил Шарль из Люджа.

– Это правда. Но мы и не станем уподобляться безумцам. Помнится, вскоре после злополучного появления нурсийцев в наших землях Рейнар тяжело пострадал в схватке с драконом и едва не помер от ран. Его выходили тут, поблизости, в монастыре Святого Эржена. Конечно, он щедро отблагодарил монастырскую братию, но вряд ли сможет оставаться безучастным, если аббатству будет грозить опасность. Во всяком случае, нам следует обставить дело так, чтобы сам высокопреосвященный Гвидо Бассотури потребовал у государя защиты церковных владений. А уж тот наверняка пошлет разбираться Рейнара.

– Тут-то ему и конец. – Шарль хлопнул в ладоши, точно расплющивая противника, как назойливую муху.

– Так и есть, – подтвердил Пипин Геристальский, – но это не все. Хорошо бы, чтобы он умирал у тебя на коленях. Гизелла чувствительна к подобным сценам и запомнит тебя как ближайшего соратника «несчастного Рейнара». Полагаю, в этом случае Элигию не останется других вариантов, кроме как сделать тебя преемником нурсийца. Ты ему теперь родня, воспитанник, он непременно сделает на тебя ставку. Проявляй ему покуда дружескую почтительность и подобающее званию уважение. Не думаю, что при дворе найдется много желающих считать равным этого вчерашнего ремесленника. Вот и стань первым из немногих. Даже если будешь единственным – дело того стоит. Но главное, помни – с сегодняшнего дня в землях аббатства Святого Эржена и в самом монастыре должны начаться бесчинства. И позаботься, чтобы о них стало известно в Реймсе и Париже. Уверен, кардинал Бассотури не оставит бедных пастырей господних стад без своей деятельной заботы.

– Я сделаю все, что ты сказал, отец. – Шарль из Люджа склонил голову.

– Вот и прекрасно. Сейчас поешь, и в дорогу!

Последние дни Карел зе Страже даже не глядел в небо – что толку? Всюду, куда достигал его взор, тянулись ветви небывалого древа. Вот что печально – сидишь под этаким древесным великолепием, а костер сложить не из чего. И сколько ни иди, сухая трава,

перекати-поле да ветер, гоняющий второе по первому. Днем еще так-сяк, в тени не жарко, но с наступлением ночи становилось отчаянно холодно. Однако Карел зе Страже, подобно своим далеким предкам, храбрым рыцарям-крестоносцам, готов был голодать и мерзнуть, но все же добиться своего. Время от времени он охотился на мелкую дичь, иногда пытался вырубить мечом какой-нибудь из стволов, переплетавшихся у основания дерева. Прямо сказать, толку было не слишком много – упругая древесина едва-едва поддавалась острейшей стали. Когда же после нескольких часов стоических усилий сэру Жанту удалось вырубить кусок ствола толщиной и длиной с руку, выяснилось, что в огне это полено даже и не думает гореть. Более того, практически не нагревается.

Утром очередного дня принц Нурсии проснулся от ужасающего треска и, едва открыв глаза, увидел, как огромная ветвь длиной с перрон железнодорожной станции рушится почти с небес наземь. Более того – норовит упасть аккурат ему на голову! Сэр Жант вскочил, подхватывая лежавший рядом меч, вернее, оба – свой и побратима, и отпрянул быстрее зайца, застигнутого посреди капустной грядки. В тот же миг земля содрогнулась, и этот тяжелый гул будто послужил сигналом к массовому обрушению. Треск раздавался вновь и вновь. Дерево рушилось на глазах, демонстрируя в проломах лоскуты безмятежно синего неба.

– Нужна ветка! – Сэр Жант, совсем уж было вознамерившийся дать стрекача, припомнил наставления Баляра. Не то чтобы прежде ему когда-нибудь доводилось мастерить дудки, тем более из дерева, ствол которого с великим трудом прорубает меч, но попробовать он должен был. Тем более что следовало как-то выбираться к своим, а дракон, с удовлетворением осмотрев раздолбанное их совместными усилиями святилище абаров, умчался бог весть куда, и сомнительно, планировал ли вернуться.

«У Баляра и его людей хоть дорогу спросить можно», – подумал Карел. Он нагнулся, и, чтобы отчекрыжить от длиннющей ветви небольшой отросток, рубанул мечом. И тут же в шаге от него с оглушительным грохотом наземь упала одна из плетей, составлявших еще совсем недавно толстенный ствол.

– Да что ж это такое?! – молодой оперативник резво отпрянул, поглядел на саморазрушающееся древо и обмер, едва не выронив меч. Из ствола, протискиваясь сквозь щель и миг за мигом раздвигая ее, показалась огромная рука. Пожалуй, сидя на этой пятерне, сэр Жант мог бы вольготно раскачиваться, будто на качелях.

Мускулистая конечность высунулась до локтя, затем до плеча, потом, разрывая твердейшие плети, из ствола показалась ладонь второй руки. Карел зе Страже следил за происходящим, точно зачарованный. Между тем ладонь уцепилась за край щели, из перевитого ствола раздался дикий рев, и дерево распалось на две части, как поломанный зуб, оглашая всю округу грохотом, подобным взрыву склада боеприпасов. Сэр Жант, побледнев, отпрянул. Это движение тут же привлекло внимание «новорожденного», и тот ринулся к нему с ревом, подобно обиженному мамонту.

– А-а-а, оно гонится за мной! – вопил принц Нурсии на канале связи. – Оно хочет меня съесть!

– Кто – оно? – отозвался Лис, отвлеченный от изучения собрания древностей храма Всех Святых.

– Фрейднур!

– Дети малые, вы там решили в лапту поиграть? Погоди, шо ты буровишь? Какой еще Фрейднур, откуда он взялся?

– Из дерева! – вопил сэр Жант. – Он догоняет!