Кронос
Шрифт:
— Я сказала, что неизвестно официальным властям, а мародёры да расхитители своих планов не раскрывают. Так что, мы захлопнули за собой калитку, а ветер пустыни быстро доделает остальное, засыпав песком следы присутствия посторонних.
— Там в городе, похоже, было вторжение нелегальной экспедиции, — высказал своё мнение Бармалей. — Без разрешений и прочих формальностей — чёрные археологи.
— Ну и что, — равнодушно пожала плечами Наина, — ты этого не допускаешь?
— Вовсе нет, — так же равнодушно отнекался Бармалей. — Раз белым здесь не дают работать, то следует ожидать такой вариант развития событий. Только в этом случае музеям не перепадёт ничего, и это уже доказано.
— А что сейчас в Каире происходит? — спросил
Наина неоднозначно покачала головой, без конца нахмуривая лоб, так что были непонятны эмоции, вызывающие столь неоднозначную реакцию:
— Мы в этом рукаве фрактала никогда туда не заглядываем, за редким исключением, но я слышала от того, кто всё-таки проникал за периметр дозволенного, что там — город призраков. По рассказам очевидцев, волосы беспричинно встают дыбом, несмотря на то, что пришедшие, сами — те ещё фрукты. Уже в районе старого Каира, мурашки начинают по коже бегать, а нам туда, просто необходимо попасть… У нас кое-кто до Луксора добирался, но там царство… Не к ночи будет помянуто!
— Ты сказала, нам нужно в Каир? — обеспокоено уточнил Крон.
— Да, в государственный музей, — подтвердила Наина. — Там хранится скипетр «силы». Кажется «Анкл», или нет… А, вспомнила — «Анкх»! Вот и пришлось прибегать к временной ветке, так как, насколько ты понимаешь, в обычном мире нас в музей не пустят, с такими намерениями, а их, рано или поздно, придётся раскрыть.
Даже, издалека городские кварталы выглядели мрачными и зловещими. То ли тени, то ли энергетические субстанции бродили по улицам пригорода. Как не прискорбно было это осознавать, но за недостающей деталью предстояло проникнуть почти в самое сердце зловещего мегаполиса. Где-то в районе Каирского музея хранился раритет: опознанный, обозванный, но невостребованный современниками. Для наших героев, он являлся частью предстоящего освобождения от нежелательных приключений, в которые их так грязно втянули. Крону подумалось — не из этих ли существ, бесчинствующих в городе, «Кот», дремлющий внутри, но факты говорили о другом.
— Скорее всего, жезл хранится в запасниках музея, — поделился Крон с Наиной, своими соображениями.
Она только пожала плечами, сказав:
— Всё может быть! Но возможен и другой вариант: стоит он себе в витрине, на всеобщее обозрение, как символ ушедшего культа. Символ мёртвой религии.
— Вот тут ты ошибаешься! — возразил Крон. — Никакая она не мёртвая, а просто трансформировалась в другие ипостаси, замаскировавшись под современное течение религиозной жизни. Всех стараются уверить в том, что египетский культ умер. Делают это лица, заинтересованные в том, чтобы оставаться инкогнито. Хотя, впрочем, стоит признать, что не больно то они и скрываются. Конечно, никого сейчас не бальзамируют, тем более в других странах. Без сухого климата пустыни, дело это обречено на провал — сгниют! Да и не это главное, в наше время. Всё проходит совершенствование — вот только рука, за этим, чувствуется одна. Но, не будем к ночи поминать!
— Крон! — позвал его Бульдозер. — Ты мой складной стакан не брал?
— Нужен он мне, как таракану кальсоны!
— А почему не «как свинье салфетка?» — поинтересовался Пифагор. — Изменяем принципам?
— Напротив — мы изменяемся, а значит совершенствуемся…
— Как макаке сарафан, мне больше нравится! — вмешался Почтальон.
— Ну, каждому надо высказаться! — пробурчал Дед, так и не дождавшись посуды.
Стакан вскоре был найден, и товарищи присели на третий ленч, так как лезть в самое пекло, в здравом рассудке, что-то не хотелось. Причём, всем поголовно.
— Хоть бы транспорт, какой! — в сердцах воскликнул Бармалей.
— Вижу в оптику чёрную лошадь, — предложил ему Кащей оказию, отрываясь от окуляров.
— Угу! — согласился разбойник. — В самый раз годится. Буду гонец из преисподней.
— Вот, тебе одному и идти, —
— Пора топать! — решительно сказал Крон, пристально всматриваясь вдаль. — Хватит пустой болтовнёй заниматься.
Дорога вывела товарищей к одному из каналов Нила, пересекающего пустыню. По обоим берегам, обильно рос тростник, выбираясь даже на песок. Зелёная приводная растительность стояла не шелохнувшись, но вот это, как раз и пугало. Зловещая тишина, в которой не было места: ни ветру, ни шуму — застыла навечно. Раскалённое до бела солнце Египта палило немилосердно, но в этом городе его лучи тонули в непроглядном мраке. Животный страх нарастал по экспоненте, беспричинной волной накатываясь в души приключенцев. Хотелось бежать отсюда, но приходилось идти сюда. Нужно бы прибавить шаг, но ноги сами заплетались, не желая повиноваться. Кое-как, крадучись задними дворами, сталкеры не заметили, как вышли к музею. Он встретил разбитыми окнами, которые зияли беспросветной мглой. Решительно собрав остатки воли в кулак, товарищи вошли под своды хранилища бесценных экспонатов.
— Здесь, как Мамай прошёл, — шёпотом сказал Крон Наине, которая, невольно жалась к нему.
Все витрины оказались разбитыми, но не все предметы украденными. Хруст разбитого стекла под ногами заставлял вздрагивать, особенно тогда, когда попадался слишком большой кусок. Он лопался с характерным звоном, и не покидало предчувствие, что вот-вот прибежит охрана, возможно, состоящая из национальной гвардии. Сколько тёплых слов было сказано в адрес хранителя музея, экономившего на уборщице, что характер сказанного, не подлежал культурной оценке.
— Спёрли, наверное, твой артефакт, давным-давно! — в сердцах воскликнул Кащей, но на него все зашикали, как стадо гусей, или клубок змей.
Где находится запасное хранилище, Крон не имел ни малейшего представления, а только предполагал, что это должно быть в подвале. Внезапно, его внимание привлекла витрина, не повреждённая вандалами. Что-то подсказывало о правильности выбранного направления в поисках, и через несколько секунд, он держал в руках предмет, подходящий под описание.
— Он? — спросил Крон, предъявив Наине экспонат.
— Он! — подтвердила подруга, не заставив его смущаться тем, что он напрасно разнёс витрину вдребезги.
Скипетр силы, или жизни, напоминал пародию на бластер. Даже радиатор охлаждения был скопирован, а так же ручка, излучатель и отражатель. Единственной никчёмной вещью на нём смотрелся орёл, который всегда символизировал смерть.
Ветер окончательно стих, прекратив переносить тучи песка и пыли, перемещая их с места на место, перекраивая ландшафт пустыни и доставляя массу неудобств путешественникам. Пирамиды подпирали небо, сфинкс безразлично и невозмутимо глядел вдаль, а сталкеры, чертыхаясь и проклиная тропическую жару, перемещались в сторону знаменитого туристического комплекса, который в эту минуту стоял в одиночестве. Сколько он повидал народа, за последнее время, только Богу известно… Товарищи настолько поспешно покинули Каир, что это напоминало марш бросок с полной выкладкой, и не какой-нибудь учебный, а самый, что ни на есть, боевой. Солнце уже клонилось к горизонту, когда они вернулись к Большому Сфинксу, пропотевшие насквозь и с удовольствием покидали рюкзаки на песок.
— Час, как минимум, тайм-аут! — выразил Комбат, за всех, вымученную мысль.
Крон подсуетился и, на импровизированной поляне появились прохладительные напитки, а над головой большой тент. Разговор не клеился. Товарищи просто предавались блаженству безделья, не торопясь и со знанием дела. Небо постепенно приобретало оттенок багрянца и, хотелось того или нет, но нужно было идти.
Камень, с головой фараона, встретил равнодушно, как и полагается бездушной известковой глыбе.
— Ну, вот и пришли, — спокойно сказала Наина, как будто была не рада, хоть всем и было невдомёк — чему ей радоваться.