Кронос
Шрифт:
32
На борту «Титана», залив Мэн
Стон вырвался из груди Андреа, когда Аттикус начал обследовать пальцами ее тело. Мышцы непроизвольно сжались, и с каждой секундой она все больше и больше нервничала. Очень немногим мужчинам доводилось видеть ее в одном лишь бюстгальтере. И почти никто не дотрагивался до нее так нежно и ласково.
— Ох! — воскликнула Андреа, когда Аттикус надавил пальцами на ее ребра. — Больно же, черт!
Аттикус улыбнулся и выпрямился:
— Будь
— Расскажи все.
— Еще где-нибудь болит?
Андреа хотела сказать, что у нее болит каждая клеточка тела, просто чтобы посмотреть, уделит он им столько же нежного внимания, как и ребрам, но потом решила этого не делать. Хоть они и были когда-то очень близки, все же он еще многого о ней не знает, и Андреа не хотела, чтобы у него создалось превратное представление о ней. Но какое представление не превратно? С каждой минутой, проведенной вместе, она теряла уверенность в себе.
— Нет, просто я жутко вымоталась. А болят только ребра.
Она потянулась рукой за своей футболкой, но Аттикус не позволил этого сделать, мягко перехватив запястье.
— Не так быстро. Подожди.
Он вернулся в спальню. Что он там делал, Андреа не представляла и старалась не думать об этом.
Вскоре он вернулся, неся в руке три кубика льда. Открыл шкафчик в ванной, достал оттуда тонкую махровую мочалку и завернул в нее лед.
— Приложи к тому месту, где болит, и подержи так минут пятнадцать. Это поможет…
— Я знаю, что это даст, — прервала Андреа. Она наблюдала, как Аттикус снял с кровати покрывало и пошел с ним к тахте, стоящей в гостиной.
«Что ж, вроде бы вопрос прояснился», — подумала Андреа.
Она вздохнула и вернулась к осмотру потрясшей ее воображение ванной комнаты. Ее убранство определенно принадлежало иному миру, иному народу, который не мог и ведать уже о том, кто теперь пользуется этой роскошью. Снова посмотрев через дверь в гостиную, Андреа увидела, что Аттикус лежит с закрытыми глазами.
«Уже заснул», — решила она.
Не закрывая дверь, Андреа сняла остальную одежду и включила «индейский» душ. Подобно горному водопаду, вода обрушилась на каменный пол. К шуму падающей воды добавились звуки джунглей, наполняющие комнату из скрытых в потолке колонок. Андреа почувствовала, как все ее тело расслабляется, а напряжение, сковывавшее ее на протяжении последних нескольких дней, начинает постепенно исчезать. Она встала под струи теплой воды и снова посмотрела в гостиную. Оставив дверь открытой, она как бы давала понять Аттикусу, что не будет возражать против его визита. Андреа знала, что наутро станет корить себя за этот поступок, но ничего не могла с собою поделать. Она хотела, чтобы Аттикус присоединился к ней, пусть даже просто затем, чтобы обнять ее и поддержать.
Комната наполнилась паром, и Андреа отвернулась от двери, позволяя воде свободно падать ей на лицо. И ни на мгновение не могла она заподозрить, что укрытый в потолке
Мягкая и удобная тахта едва ли могла привести в порядок смешанные чувства Аттикуса. После прилива адреналина, вызванного схваткой с Римусом, тело стало тяжелым и неуклюжим. Нахлынули воспоминания, пробужденные к жизни фотографией, которую привезла Андреа, и от них некуда было деться. В мозгу настойчиво скреблись и напоминали о себе планы по уничтожению существа, названного Кроносом. По-прежнему, всякий раз вспоминая о Джионе, он будто дотрагивался до кровоточащей раны. И в довершение прочего — за стеной находилась женщина, которую он когда-то любил.
Неким образом ее присутствие затмевало все прочие чувства и переживания. Лежа на тахте и прикидываясь спящим, Аттикус весь сосредоточился на мыслях о своей давешней подруге, превратившейся в очаровательную женщину. В памяти сохранились четкие воспоминания о том, как он гладил ее нежную кожу, ощупывая ребра в поисках признаков переломов, затем живот и бока — нет ли там следов гематом. Не найдя ничего, он еще несколько мгновений не отводил рук, чувствуя прилив энергии и надежды от соприкосновения с ее теплым телом.
Почувствовав какое-то движение, Аттикус открыл глаза и взглянул на ее кровать. Андреа еще не вернулась. Дверь ванной комнаты оставалась открытой, и доносился шум воды, падающей на каменный пол. Она была в душе. Она не закрыла дверь.
Аттикус знал, что Андреа сейчас моется, обнаженная, но не мог увидеть ее. Все эти годы в нем сохранялись чувства по отношению к ней, и с тех пор, как она вновь вошла в его жизнь, чувства эти стали сильнее. Несомненно, Андреа появилась не просто так. Но что об этом теперь говорить — теперь, когда она была здесь? Но что может означать незакрытая дверь ванной? Простую забывчивость, естественную после треволнений минувшего вечера? Или же это действительно приглашение?
Не в силах дольше лежать, Аттикус сел на тахте и изо всех сил потер глаза руками. Встал и прошелся по комнате. Двинулся в направлении ванной, но задержался у мини-холодильника. Открыл его, кинул в рот кубик льда и — вернулся на тахту.
Положив голову на роскошную подушку, он заметил оставленную на кофейном столике фотографию: он, Мария и Джиона на пляже. Аттикус взял карточку в руки и стал рассматривать милые сердцу черты покинувших его девочек.
«Боже, как же мне их не хватает!»
Андреа рисковала жизнью, чтобы доставить ему этот снимок, каким-то чутьем угадав, что он хотя бы частично излечит его от безумия… Не она ли сама и есть — сумасшедшая?..
Тревор застонал, когда пар, заполнивший ванную в апартаментах Аттикуса, скрыл восхитительное тело Андреа. Посмотрел на Римуса и увидел, что улыбка его превратилась в гримасу.
— Знаешь, нам надо немедленно чуть уменьшить температуру воды.
Скривив рот, Тревор сел поудобнее и наклонился вперед, не отрывая глаз от изображения на экране.