Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней
Шрифт:
Поэтому Дестрем взялся за разработку своего проекта переустройства «Рисбанка». Он предложил выдвинуть новый форт от «Рисбанка» к фарватеру, а старое укрепление использовать как строительный двор.
В 1844 г. Николай I рассмотрел проекты Фельдмана и Де-стрема. В это время завершалось строительство форта «Александр I», и это способствовало принятию проекта Дестрема, несмотря на то что Фельдман состоял в числе свитских генералов и пользовался расположением императора. Николай был превосходным инженером, что подтвердилось в его решении строить новый форт не на «чистом» месте, а внутри гавани старого.
Летом 1852 г. перекрыли своды большей
«Фрегат „Амфитрита“, назначенный для производства этих опытов, находился от стен форта на расстоянии сначала 217-ти, а потом 225-ти морских сажень (6-ти футовой меры), что составляет 2 и 2 1/4 кабельтова. Сделанными с фрегата 26-ю выстрелами, из орудий различного калибра, произведены в гранитной стене 26 различного вида повреждений».
Результаты опытов сформулированы следующим образом: «Должно полагать, что различие в повреждениях произошло от места, которое занимал каждый камень, куда попадал снаряд, а также и от взаимной связи камней между собой. Например, снаряды, попавшие в камень, окруженный со всех сторон другими камнями, произвели большей частью углубления не более как в 1 1/4 до 4 1/2 дюйма; напротив, в правой наружной щеке первого оборонительного яруса, где камень был только прислонен с трех сторон, два снаряда, попавшие в самое наружное ребро и близ его, сделали углублении до 8-ми дюймов (№ 14 и 24); снаряд же, попавший в шов верхнего ряда, где камень был положен насухо и где сверху и сзади его не было других камней, сделал углубление в 8 1/2 дюймов (№ 15) и, кроме того, две сквозные трещины близ пиронов: одну небольшую прямую и другую более значительную косвенную.
Из этого видно, что снаряды из орудий большого калибра, с расстояния от 2-х до 2 1/4 кабельтов (от 217-ти до 225-ти морских сажень), углубляются в гранит вообще не более как от 1 1/4 до 4-х дюймов; но при этом все снаряды без исключения, не только пустотелые, но и сплошные, разбиваются на куски величиной от 1/8 до 2 1/2 дюймов. Даже ядро, ударившее под весьма острым углом в щеку амбразуры (№ 26), тоже не выдержало удара и вошло во внутренность каземата не ядром, а мелкими осколками. Глубина повреждений была тем меньше, чем удар следовал ниже или чем более камень был сжат сверху и с боков.
Влияние сотрясения от ударов на гранитную кладку зависит также от взаимной связи камней, и по этой причине повреждения более значительные оказались только в верхней части стены, где камни не подвергались достаточному давлению. В забутке над сводом замечена самая незначительная трещина, не более как на толщину бумажного листа; на своды же не обнаружилось никакого влияния выстрелов, несмотря на то что они были сложены только за два дня до опыта».
Батарея
Как видно, никакого решающего значения для дальнейшей работы эти опыты не имели, хотя, как отмечалось в отчетах, «они доставили богатый материал для обсуждения вопроса о сопротивлении каменных масс разрушительному действию неприятельской артиллерии. Прочитав описание этого опыта, естественно рождается вопрос: подчиняется ли углубление снарядов в массу гранита математическим законам, или, иначе, может ли опыт быть проверен формулой?». То есть пока только ограничились постановкой вопроса. Но, возможно, именно это событие стало важным знаком, определившим дальнейшую трагическую судьбу этого форта.
И все-таки оборону Кронштадта многие специалисты считали недостаточной. Они считали возможным прорыв части вражеских кораблей на внутренний рейд, где они могли бы подавить сопротивление поставленных открыто орудий. Поэтому в 1841 г. возникла идея строительства на полубастионе, за воротами в Купеческую гавань, трехъярусной казематированной батареи с ярусом открытой обороны наверху. Она могла бы встречать корабли еще на подступах к внутреннему рейду. Этот полубастион возвели в конце XVIII в., заменив вскоре деревянное строение каменным. Проектировал батареи генерал-лейтенант М.Г. Дестрем, но император постоянно контролировал эту работу и периодически давал весьма ценные указания. Однако на испытаниях нагрузкой угол полубастиона дал трещину, а каменная стенка наклонилась в сторону фарватера. Поэтому в 1843 г. Николай принял решение несколько изменить расположение батареи и поручил составить новый проект молодому инженеру И.А. Заржецкому (1800–1869). Строительство батареи, получившей имя «Князь Меншиков», длилось семь лет. Заржецкий за эту работу получил орден Св. Владимира III степени и 5000 руб.
Кроме того, в эти годы началась перестройка Двойной Южной батареи, переименованной в форт «Константин».
Иностранцы о Кронштадте
Английский офицер и дипломат Джеймс Александер (1803–1885) приехал в Россию в 1829 г. и по личному разрешению Николая I отправился из Петербурга на Балканы. Интересуясь бытом и службой моряков на кораблях эскадры А.С. Грейга (1775–1845), сына адмирала С.К. Грейга, участвовавшей в боевых действиях против Турции, Джеймс Александер проявил, по мнению некоторых русских офицеров, слишком большое рвение. Его обвинили в шпионаже и даже арестовали, вскоре выяснилось, что злого умысла в действиях англичанина не было.
Его путевые заметки составили книгу «Путешествие к восточному театру военных действий через Россию и Крым в 1829 году», изданную в Лондоне в 1830-м. Один из ее фрагментов посвящен Кронштадту.
«Миновав многочисленные суда, скопившиеся у входа в гавань, пароход бросил якорь в бухте для военных судов. Рядом с нами стоял сторожевой корабль [186] , на его бизань-мачте развевался белый флаг с голубым Андреевским крестом, а за молом стояли три линейных корабля.
186
Сторожевой корабль как класс появился в русском флоте в годы Первой мировой войны. Не имею возможности проверить по английскому изданию, какой тип корабля имел в виду автор.
Конец ознакомительного фрагмента.