Кронштадтский тупик
Шрифт:
Мерзавец, который несколько лет назад смаковал свою отвратительную выходку, на днях погиб. Уверенный в своей безнаказанности, он как ни в чем не бывало заявился перед Новым годом в Кронштадт к подруге, которая тоже считала случившееся шесть лет назад "просто приколом". А Василиса, которая должна была "спасибо сказать за то, что легко отделалась", до сих пор не опомнилась от пережитого ужаса, живет фактически затворницей за городом и кто знает, как еще дает о себе знать прошлое. Ее отец сейчас лежит под стражей в спецблоке, и его собираются обвинить по "убойной" статье. Следователь не против запихнуть Степанова в Колпино или Горелово и забыть о нем на время праздничных
Несмотря на поздний час, Белла из своей комнаты набрала номер Корина. Андрей ответил ей не сразу, хриплым спросонья голосом:
– Алло... Атаманша, ты что, никогда не спишь?
– Не называй меня так. Извини, что разбудила, но до утра я бы не дотерпела.
– Это я помню, ты и в школе была шилопопой. Ну, говори уже, что у тебя, все равно на ноги подняла.
– Корин, ты ведь знал, что именно сделал Гусев с Василисой Степановой?
– Белла взобралась с ногами на подоконник, открыла форточку и закурила.
Долгая пауза в трубке.
– Алло? Ты куда-то пропал.
– Знал, конечно, - не сразу ответил Андрей, - но ты-то как доискалась? История мерзкая, мы решили не выносить сор из избы, по-тихому все разрулить, в своем кругу. Огласка ведь по всем ударила бы, И по нам, и по самой потерпевшей. Город у нас маленький, на Цитадельском чихнешь, с Тулонской аллеи "будь здоров!" кричат. Пошли бы шепотки да пересуды, ей бы от позора шагнуть было бы некуда. Ну, и нас бы прополоскали в керосине. Это как пить дать.
– Это верно, - согласилась Белла.
– Не хотели получить пятна на репутации из-за одного Гусева... Верю, Дрюля, что вы репутацию свою оберегали...
– Да, оберегали, - не поддержал ее ироничный тон Андрей.
– Да, не хотели, чтобы вольнодумные писаки всех нас в грязи валяли в своих СМИ, блогах и ЖЖ. Потому и предпочли Гусева по-быстрому понизить и подальше сбагрить, чтобы лишний раз не мелькал...
– Андрей еле сдержал рвущиеся с языка ругательства, - но и о девочке мы подумали. Ведь при разбирательстве и на судах ей пришлось бы не раз и не два все рассказывать, заново переживать, а ее и так один раз пришлось из петли вытаскивать, потом в клинике лежала... И семья у них рассыпалась - мать от позора, когда дочь с наркотиками повязали, а потом с люстры снимали, подалась искать, где за рубль пять дают; девчонка за город перебралась; отец так бобылем и тоскует... А ты откуда эту историю раскопала?
– Из интернета, Дрюшка. Шесть лет назад я дискутировала на форуме одного новостного агентства с хейтерами, поливающими грязью Наташу, когда ее держали в московском СИЗО, и мои сообщения автоматически репостились на Фейсбуке. А сегодня я зашла, чтобы поздравить подругу с днюхой, и увидела воспоминание, как шесть лет назад надрала задницу какому-то "Максимусу Милосердному". Я из интереса кликнула воспоминание, чтобы посмотреть, о чем шла речь, и прочла, как он с упоением рассказывает о девушке в мужской камере и доволен собой донельзя. Он советовал проделать то же самое и с Навицкой...
– Вот черт, - зло сказал Андрей, - черт подери!
– Кого?
– Не тебя же! Этого... ммммм...
– Андрюша, - тихо сказала Белла, - а ведь не наткнись я на это воспоминание, мне было бы сложнее защищать Степанова, доказывать, что он действовал не преднамеренно, а просто потерял над собой контроль, увидев виновника страданий дочери... И вы так и молчали бы, соблюдая свое реноме. А Егора Павловича осудили бы за предумышленное убийство, и он весь остаток жизни носил бы на себе клеймо судимого по "особо тяжкой" и получил бы поражение в правах. Разве чье-то доброе имя столько стоит?.. Я не первый год работаю и знаю, что честь и престиж организации у вас высоко ценится, но вы спасли бы честь мундира, если бы сразу наказали Гусева по закону за его "просто приколы"...
– Поучи еще дедушку кашлять, - фыркнул Андрей, - ты знаешь, мы не всегда вольны над своими решениями...
– он закашлялся и замолк.
– Хочешь сказать, что решение замять дело спустили вам сверху?
– догадалась Белла.
– Измайлова... Извини, но завтра, то есть уже сегодня у меня совещание, подведение итогов года. В кои-то веки лег пораньше, - с укоризной сказал Корин, - а тут ты трезвонишь, как пожарная машина. У тебя совесть есть?
– Извини, Коржик, - устыдилась Белла, - ты прав. Спокойной ночи и спасибо, что не послал спросонья.
– Да ладно, чего уж, - зевнул Андрей - Спокойной ночи!
***
Звонок телефона заставил Наташу подскочить на кровати. Спросонья она привычно потянулась за телефоном направо, где в ее петербургской квартире стоял ночной столик, но больно ударилась пальцами о стену. Чертыхнувшись, она проснулась окончательно и села. "Какой идиот звонит в два часа ночи?.."
Когда Наташа нащупала истошно орущий телефон, звонок оборвался.
Раздражение сменилось тревогой: а что, если ее потревожили по серьезному поводу? Вдруг что-то случилось с мамой, сыном или мужем? Или с квартирой? И почему она спросонья не сразу нашла трубку?
Тут телефон снова запел "Напитки покрепче" группы "Звери", и Наташа сразу схватила трубку:
– Алло?
– Доброй ночи, Наталья Викторовна. Извините за поздний звонок, но я знаю, писатели - люди богемные и часто засиживаются допоздна, - произнес незнакомый женский голос.
– Кто это?
– Наташа села на кровати, прикрыв голые ноги одеялом.
– Меня зовут Ирина Карелина. Я - начальник юридического отдела фирмы "ЛугЖилСтрой". Мы с вашим мужем учились в университете в одной группе.
– Виктор о вас ничего не говорил, - Наташа потерла свободной рукой глаза, прогоняя остатки сна.
– Ну, еще бы, - насмешливо сказала Карелина, - о таких воспоминаниях женам редко рассказывают!
– Прошлое Виктора меня не волнует, - резко оборвала ее Наташа, - я просто знаю, что оно было, как и у меня!
– А вам не интересно, что у вашего сына есть старший брат? Ему уже шестнадцать лет. Я родила его на четвертом курсе, и в одиночку вытягивала на своих плечах учебу и ребенка. Уланов об этом не знал, да и не жаждал узнать. Тогда он был инфантильным мальчишкой, живущим лишь своими желаниями и удовольствиями и избегал любой ответственности за свои поступки. Зато вашему сыну он стал прекрасным отцом; созрел, видимо, к 35 годам! И как хорошо жизнь все расставила по местам: я - старший юрист авторитетной фирмы и уважаемый в городе человек, а он - муж литературной "звезды", приженер...