Крошка Цахес Бабель
Шрифт:
Вот вам и ответ на вопрос, отчего идет столь массированная пропаганда по поводу одесского языка, кадухнувшегося в Городе то ли в начале прошлого века, то ли сразу же после переезда на Брайтон людей, якобы думавших на идиш, но говоривших по-русски. Причин этому масса: одним сильно страшно требовать с мелихи выполнения положений некоей давно завизированной европейской хартии, другим сильно штефкать хочется, причем без риска расплатиться даже за скудную хавку серкуп яйцом, третьим весьма выгодно ограничиться образом Крошки Цахеса Бабеля, лишь бы десятилетиями паразитировать исключительно на нем. И в ранг наследника Бабеля великий сцатирик Жванецкий введен далеко не случайно: ведь даже сама природа позаботилась о том, чтобы облегчить грядущую работу очередных поколений доморощенных Розебельвердочек.
«Большая
Десятилетие за десятилетием, как только речь заходит об одесской литературе, тут же следует набор всем известных имен писателей первой половины прошлого века. Мне ни разу не приходилось слышать, чтобы кто-то из местных литературоведов, краеведов или журналистов хотя бы упомянул, например, Сергея Снегова, изгнанного с работы и уехавшего из родной Одессы, когда ему было за тридцать. А ведь Снегов написал немало книг, среди которых и первый в СССР бестселлер о «звездных войнах» — «Люди как боги». Он был настоящим одесситом, которого не смогли сломить ни Лубянка, где он в 1937 году ушел в глухой отказ, ни лагеря, ни запрет заниматься научной деятельностью, ни дамоклов меч «черных списков», куда Снегов угодил после публикации повести «Иди до конца». И он шел до конца, даже когда отказывался подписывать письма, осуждающие Пастернака и прочих дисседентов в обмен на мелихину индульгенцию. А зачем Городу чистокровный одессит Снегов, если ныне можно продолжать копошиться на Бабеле, а со временем, с младых ногтей и до пенсии, слагать саги об изумительном юморе и одесском языке, запечатленном на страницах аж нескольких книг преемника нашего Крошки, дай ему Бог до сто двадцать, в том числе — верхнего давления.
Что нес народный артист Жванецкий по поводу скончавшегося одесского языка имени Шолом-Алейхема, вы уже знаете. Зато Роман Карцев не устает утверждать, что его кореш пишет самым настоящим одесским языком. Если бы это было действительно так, то, к примеру, спектакль Карцева назывался бы не «Престарелый сорванец», а «Шкодник сыпется песок». Только вот одесский язык в сочетании с подлинно одесским юмором, как уже было сказано, не предназначен для продажи, тем более в сочетании с микрофоном на просторах российского телевидения с его «кривыми зеркалами», которые с юмористических позиций Города можно расценивать исключительно в качестве «дебил-шоу».
В прошлом году давал интервью эстонским журналистам. У них там есть манечка: в том случае, когда, к примеру, человек с телеэкрана говорит на русском языке, по его кендюху должны ползти субтитры на эстонском. После записи интервью хозяйка телеканала схватилась за голову: «Боже, кто переведет все это на русский язык, чтобы мы смогли потом перевести на эстонский?».
А кто переведет с одесского языка на русский язык выражение «народный артист»? Российский журнал «Гастроном» публикует статью Влада Васюхина «Одесса-мама накрывает стол»: «Еще Жванецкий заметил, что про Одессу надо не читать, а слушать: «В оттиснутом виде она, как медовый абрикос, расплющенный на мостовой, как красивая женщина, дрожащая студнем на верхней полке поезда… Жуют здесь все и всегда — семечки, креветки…».
И это речь одессита, призывающего слушать Город? Да это же слова явного наследника Крошки Цахеса Бабеля с его в кавычках одесскоязычными красивостями типа: «…медовый абрикос, расплющенный на мостовой» или «…женщина, дрожащая студнем на верхней полке поезда». Ни один одессит по сию пору не именует рачки «креветками», холодец «студнем», а «семечками», в отличие от «семачки», у нас называется «дело, с которым
Вчера, наводя марафет в кабинете, надыбал нарды, в которые не катал четверть века. Взял в руку зары, и они покатились по лакированной черной доске с изображенными на ней ярко-красными телескопами. «Куш три», — произнес я вслух, увидев выпавшие тройки, и тут же поймал себя на мысли: прошло четверть века, как я не употреблял слово «куш» в значении «дубль», к тому же мне даже не пришло в голову именовать зары «костями» или «игральными кубиками». Вот вам и иллюстрация старинного, но живого по сию пору выражения «В нем живет Одесса».
Писательница Мария Галина активно позиционирует себя в Москве в качестве одесситки, хотя на самом деле является самой настоящей жлобехой. Она, подобно Жванецкому, именует одесский язык «неправильным», витийствуя: «На деле ничто так не развращает творцов и потребителей одесского мифа, как этот чудовищный, пошлый и жлобский его продукт. Живой на уровне устной речи, анекдота, народного творчества, он, будучи растиражированным, тут же превращается в нечто пластиковое, ширпотребовское и неприличное». Но что, кроме анализов можно взять с мадам Галиной, если она, родившись в России, попала в Москву из Киева транзитом через Одессу? Так что простим ей слова о творениях отцов-основателей неведомой мадам Галиной подлинно одесской литературной школы, которые эта кугутка именует чудовищным, пошлым и жлобским продуктом. В связи с ее изречениями за пластиковый неприличный ширпотреб, вспоминается старый одесский анекдот со словами: «Зачем мне ехать смотреть на оту Джаконду ув Лувре, если я ее уже видал на кухне Рабиновича?». Для мадам Галиной пластиком является настоящий одесский язык, а подлинником — та резиновая лапша, которая вешается в Москве на уши россиян под видом родной речи одесситов.
Пока мадам Галина, изгаляясь над моим Городом, стрижет купоны от своего одесского периода жизни, микрофонный писатель Жванецкий уже опроверг сам себя, внеся достойный вклад и без него раздутый некролог по поводу гибели одесского языка. Если когда-то он пропагандировал, что Одессу нужно слушать, то затем присоединился к стонущей шмоковской когорте: «Сейчас там слышать нечего. Я поддерживаю искусственно Одессу, то есть придумываю ее».
И вот эта придумка-ширпортреб, созданная по законам шоу-бизнеса, выдается в качестве Одессы, которая, еще сильнее, чем инвалид — в костылях, якобы нуждается в поддержке российского писателя и народного артиста Жванецкого, известного своими сцатирическими высказываниями в адрес Лужкова и Путина. На самом деле Жванецкий всегда слушал и слушает не Одессу, а Москву. Очень внимательно. Подлинные одесситы никогда никого не слушали. Ни Петербург, ни Москву, точно так, как теперь не слушаем Киев. Ведь Одессу нужно слушать сердцем, а не желудком.
— Рабинович, президент Ющенко сказал, что он не отказывается от прежнего политического курса и стратегических отношений с Россией.
— И сколько ему надо для этого курса стратегических бомбардировщиков?
Да придворный клоун Жванецкий скорее захомячит микрофон без соли, чем осмелится создавать хохмы на таком высочайшем, естественно, не литературном, уровне. Настоящие одесситы, среди которых нет места трусам и лжецам, пусть они сто раз коренные, не придумывают свою Одессу, а живут в ней. Пусть даже обретение Украиной независимости чересчур плодотворно сказалось на жизни Города: ушла в небытие крупнейшая в мире судоходная компания ЧМП, ее судьбу разделила вторая по величине в СССР Одесская киностудия, уничтожен Международный кинофестиваль «Золотой Дюк». Международная книжная ярмарка «Зеленая волна» уже принесена в жертву новоявленной аналогичной ярмарке в Львове, в этот же город перетащили легендарный Одесский институт сухопутных войск. И если б вуйки с полонины могли вырыть Оперный театр, чтобы перенести его во Львов, они бы это тоже сделали. Но единственное, чего не никогда не смогут сделать черти с хуторянским кругозором, так это заставить одесситов нагнуть головы.