Крот 3. Сага о криминале
Шрифт:
– Подожди, – Виктор Сергеевич все-таки усадил жену снова в кресло. – Зачем приходили из милиции?
– Они узнали, что он работал у тебя.
– Кто работал? Глеб?!
– Да, и я это подтвердила.
– Идиотка, – выругался муж. – Откуда ты взяла, что он у меня работал? Просто бывал в гостях, и все. Родственник!
Лариса продолжала плакать.
– Но я же не знала… Мне так его жаль, Витя.
Виктор Сергеевич резко одернул ее.
– Хватит реветь! Нашла о ком. Из какого отделения
– Из нашего.
Он снял трубку, набрал номер:
– Отделение милиции? Копылов Виктор Сергеевич беспокоит. Кто из сотрудников приходил сегодня ко мне на квартиру? Узнайте, пожалуйста. – Он выждал какое-то время, услышал ответ. – Хорошо, понял. Передайте начальнику, чтобы впредь подобные визиты не повторялись. Все-таки надо понимать, к кому и по какому поводу являются ваши сотрудники.
Вернулся к жене, присел на подлокотник кресла.
– Ты все поняла про Глеба? У меня не работал, никаких заданий от меня не получал, денег я ему не платил… И ступай в ванную, вымой морду, чтоб я больше не видел этих соплей.
Она поднялась, с ненавистью посмотрела на мужа:
– Я знаю, это ты его убил.
Виктор Сергеевич ударил ее по лицу с такой силой, что она отлетела метра на два и рухнула на паркет.
В ресторане было пусто и тихо.
Губернатор Сибирска Жилин, невысокий, плотный господин лет пятидесяти пяти, понимал толк в еде, брал из блюда куски самые сочные и вкусные, с удовольствием отправлял их в рот.
Зуслов сидел напротив, со спокойным видом наблюдал за гостем, жевал лениво, безразлично.
– Вот смотри, через два месяца выборы. Правильно? Но! Центр меня в упор не видит, – жуя, говорил губернатор. – Московское телевидение, газеты не поддерживают. Местная пишущая сволочь вообще обнаглела и лепит такое, что хочется журналюгам морды бить. А в сумме это почти поражение.
– У тебя что, денег нет? – спросил Алексей Иванович. – Их же всех можно купить.
– Деньги есть. Но, во-первых, не все берут. А во-вторых, если и берут, то не отрабатывают и десяти процентов. Крюков… мой главный конкурент… с такой силой прет наверх, что хрен его остановишь.
– Человек Кузьмы.
– Знаю. И есть все основания, что победит именно он. Если вы, конечно, меня здесь не поддержите.
– Как?
– Да как угодно! Ломани в Кремль, в правительство! У тебя же куча завязок!
Зуслов цокнул языком:
– Завязки были, да все от старости сгнили. Сам видишь, хожу с протянутой рукой.
– Хорошо, – Жилин отложил вилку, – денег я тебе дам. Но при условии, что ты начнешь работать на меня на полную катушку.
– У меня нет газет и телевидения.
– У тебя зато есть молодежь!
– А что они могут? – усмехнулся Зуслов. – Стадо! Страшное, сильное, но все равно стадо. Звери…
– Не нужно. По крайней мере, пока. А там поглядим.
Алексей Иванович скептически посмотрел на него:
– Мочить – последнее дело. Крайнее… Чем я могу тебе помочь?
– Устрой в городе беспорядки, а я их усмирю.
– Хочешь выступить в роли миротворца?
– А что мне остается? Может, хоть на это народ купится. Буду бороться с беспределом.
– Хорошо, соберу команду.
Свет в большом подвальном помещении был приглушен. Зуслов и Гамаюн стояли на небольшой сцене. Их слушало человек сто бритоголовых молодых людей, пол которых скрывался за одинаковой стрижкой и одинаковой одеждой. Время от времени скины дружно выбрасывали вверх кулаки, скандировали:
– Бесстрашие перед инородцами – наш лозунг!
– Безжалостность к ним – наша сила!
– Беспощадность к врагам Отечества – наш смысл!
– Беззаветная любовь к Родине – наше спасение!
…Любаня стояла перед Зусловым в его кабинете, бледная и вытянутая в струнку, смотрела горящими глазами ему в глаза, молчала.
– Что, детка, случилось? – спросил он.
Она молчала.
– Ты плохо слышишь?
– Я беременна, – еле слышно произнесла она.
На лице Алексея Ивановича возникло удивление.
– От кого?
– От вас.
– От меня? – он рассмеялся. – Ты, детка, наверно, шутишь. Я давно уже потерял способность оплодотворять девушек.
– После вас я ни с кем не была, – по-прежнему тихо произнесла Любаня.
– Даже со своим парнем? Как его? С Лешей.
– Да.
– Что ты от меня хочешь?
– Хочу оставить ребенка.
– Ждешь совета?
– Разрешения.
– Я не разрешаю. И знаешь почему?
– Знаю. Я ваш воин, и это главное в моей жизни.
– Все правильно. Вскоре ты получишь задание, и на него ты должна пойти чистой и свободной. Ребенок в утробе не даст возможности решиться на подвиг.
Она стояла, не уходила. Зуслов подошел к ней, взял пальцами ее лицо, приблизил к себе, поцеловал в губы длинно и сочно.
– Что еще?
– Я хочу оставить ребенка… Хочу пойти на подвиг с ним. Пожалуйста.
Алексей Иванович аккуратно развернул ее и легонько подтолкнул к выходу.
– Ступай. И делай то, что я тебе велел.
Любаня послушно пошла к двери и скрылась за ней.
Зуслов некоторое время постоял в задумчивости посреди комнаты, нажал на кнопку вызова.
Вошел крепкий бритоголовый, Алексей Иванович распорядился:
– Алексея ко мне… Леху!
Зуслов сидел в кресле, Леха стоял перед ним навытяжку.