Кротовая нора
Шрифт:
– Мария, – подошла ко мне Екатерина Андреевна, – вам еще рано вставать, вы слабы. – Она взяла меня за руку и подвела к кровати. – Ложитесь немедленно и расскажите, кто вас ранил, что произошло?
Екатерина Андреевна села на стул перед кроватью, расправив юбку платья.
– Я не помню, что произошло, кто и как меня ранил. А как я оказалась у вас? Кто меня нашел?
– Вас, голубушка, два дня назад нашел мой племянник. Он ехал от графа Шувалова, и тут, как он рассказывал, вы чуть и не попали под колеса его кареты.
– Два
– Да, вы сначала были без сознания, потом, видимо вы пришли в себя, вышли из комнаты, но от слабости опять потеряли сознание. Мы с племянником нашли вас на полу без чувств, он и перенес вас в комнату.
– Господи, – только и смогла я пробормотать.
Что, черт возьми, происходит. Куда меня занесло?
В комнату с подносом в руках, вошла Глаша в сером длинном платье с небольшим фартучком на поясе, неловко сделала книксен. На подносе стоял фарфоровый чайник, две чашки, что-то еще было, с кровати я не рассмотрела. Пока пухленькая и подвижная Глаша расставляла все на столике, а Екатерина Андреевна давала ей распоряжения, я наблюдала за ними.
«Так», – думала я, – «что я еще узнала, теперь еще граф Шувалов, по-прежнему, странные одежды, чепчики. Постой, вчера говорили про бал-метаморфозу, я помню, что их любила проводить в 18 веке Елизавета Петровна. И при ней были Шуваловы, а один из них, даже был ее фаворитом, кажется, его звали Иваном. Надо срочно придумать какую-то легенду про себя».
Глаша подала мне чашку с чаем. Екатерина Андреевна с чашкой стояла у окна, и от окна смотрела на меня. Глаша тихо вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
– Я ехала к сестре в Нижний Новгород, из Выборга, – начала рассказ я, помня родословную своего рода. Спасибо маме, и ее любви к составлению генеалогического древа. Да и моей работе экскурсовода, спасибо.
Екатерина Андреевна отошла от окна, поставила чашку с чаем на стол, села на стул у стола.
– В Выборге, – я продолжила свою «легенду», – я жила с тетушкой, баронессой Поспеловой, но недавно она скончалась, и старшая сестра Анна, графиня Головина, пригласила мне пожить у нее с мужем. Кроме сестры у меня не осталось родственников, – я сама удивлялась, с какой быстротой я все придумала.
– Бедное дитя, – проговорила сочувственно Екатерина Андреевна.
– Я собиралась ехать с горничной, чтобы она меня сопровождала, как и положено, но она сбежала со своим возлюбленным накануне выезда. Чтобы мне не искать попутчиков и двинуться в путь, я переоделась юношей. Парик скрыл мои волосы, – чтобы подумать, что говорить дальше, я сделала большой глоток чая, закашлялась.
«Боже мой, что я несу, какую-то дешевую мелодраму выдумала про горничную, захочешь – не поверишь», – мелькнула мысль у меня.
Екатерина Андреевна быстро встала, забрала у меня чашку,
– Но, что же произошло дальше? Как вы были ранены? – накрывая меня одеялом, спросила Екатерина Андреевна.
– Я не помню, как все произошло. Помню, что ехала в карете с попутчиками, был уже вечер, я задремала, и все, больше я ничего не помню, – закончив врать, у меня иссякли силы. Не думала, что выдумывать историю так сложно, тем более, чтобы не сболтнуть лишнего. – Мне нужно идти, прошу вас, принесите мне мою одежду. Я не могу вас обременять своим присутствием.
– Отдыхайте, Мария, я вас никуда не отпущу, вы еще слабы. Я что-нибудь придумаю, не тревожьтесь.
Екатерина Андреевна вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Я хотела встать, посмотреть, что находится за окном. Может, вид из окна и происходящее там позволит понять, в каком веке я нахожусь.
«Да», – снова стала размышлять я, – «уже не, где я, интересует вопрос, а в каком веке. Чудеса, да и только», – подумала я и заснула.
5.
Днем я себя чувствовала гораздо лучше, и Екатерина Андреевна пригласила меня на обед. Мой мужской костюм мне не отдали. Глаша принесла мне платье из голубого хлопка с набивным рисунком. И это было еще не все.
Я бы сама не смогла одеться. Теперь я почувствовала на себе, как тяжело приходилось дамам XVIII века.
В том, что я в XVIII веке, я убедилась до сборов на обед. Мне удалось дойти до окна и посмотреть на улицу. Мои последние надежды на то, что мне все снится, я брежу от ранения, что я просто попала в какую-то секту, пошли прахом. На улице я увидела проезжающие кареты, людей в старинной одежде, да и дорога была мощенной.
– Барышня, – причитала Глаша, начав меня переодевать к обеду, – какая же вы тощенькая.
Пока Глаша что-то брала с банкетки, я надела батистовую сорочку с коротким рукавом и низким вырезом.
Что-то оказалось корсетом. Глаша стала надевать на меня корсет со шнуровкой на спине, V-образной формы с лямками. И шнуровка, кстати, отличалась от тех, что есть сейчас, к которой мы привыкли и тех, которые я видела в фильмах. Это была шнуровка не «крест-накрест», а «спиральная шнуровка», я вспомнила название. Теперь я смогу читать лекции по моде XVIII века, правда, не знаю какого года.
Я стояла боком к зеркалу, расположенному на стене, осторожно повернув голову, и с интересом наблюдала, как она меня шнурует. Дырочки на корсете располагались в шахматном порядке, завязку Глаша закрепила с одного конца, последовательно продела через все отверстия корсета, и завязала с другого. Да так ловко и быстро у нее это получилось. Но, когда она затягивала завязки, мне уже было не так интересно.
Я знаю, какой пытке я подвергла бы своего врага – надела бы корсет, да еще и потуже затянула.