Кротовский, побойтесь бога
Шрифт:
— Они же вроде ребята непритязательные. Сам видел, как ели непрожаренное мясо.
— Ага, непритязательные. Только очень мнительные… все, Кротовский, спускайся в холл. Жду, — штабс-капитан отключил мобилу.
Нервный он какой-то. Спускаюсь в холл, позевывая на ходу.
— Комаринский, ты чего завелся?
— Работа нервная. Вот твои студенты, а мне бежать надо.
— Погоди. Хоть чаю попей.
— Не до чаю… вот правда, Кротовский. В другой раз.
— Ну как скажешь, — поворачиваюсь, к «студентам», —
— Замёрзли, — сквозь зубы процедил Комаринский.
— А чего ты их не приодел?
— Вот сам попробуй их приодеть. Ни в какую не одевают. Привыкли нагишом ходить.
— А в кабине места не хватало?
— В каби-ине! Знаешь, Кротовский, я бы с удовольствием остался посмотреть, как ты будешь садить их в кабину. Только мне некогда. Все, бывай.
Комаринский быстрым шагом направился к выходу, а ко мне подошел Матвей Филиппыч.
— Что делать с ними? — спросил он, кивнув на африканцев.
— Сбагрим Веронике Кондратьевне. Они ж теперь ее студенты.
— Так что? Подгонять машину?
— Подгоняйте, Матвей Филипыч. Отвезем сразу.
Однако садиться в машину африканские юноши категорически не захотели.
— Да какого лешего… Гама, чего они лопочут? — достаю черного из инвентаря.
— Они, Кротовский, — выдает Гамлет с усмешкой, — Боятся, что она их сожрет.
— Не понял. Кто их сожрет?
— Машина. Они думают, что это какой-то диковинный зверь. Лезть к нему в желудок отказываются.
— М-да. Начинаю понимать, отчего Комаринского подбешивало. Ладно, пешком сходим. Тут недалеко.
Однако вести африканцев пешком по улицам Кустового оказалось тоже не лучшей затеей. Прохожие забывали, куда шли, и глазели на них, вытаращив глаза. А подвыпивший извозчик, кемаривший в ожидании клиента, вмиг протрезвел.
— Э, паря. Не балуй. Вы почто гуталином обмазались?
— Это у них кожа такая, — поясняю извозчику, — Из Африки они.
Мою аргументацию извозчик не принял.
— Тьфу, с-срамота, — подхватив поводья, он хлестанул лошади по спине, — А ну пошла! Уставилась, кобыла… чертей не видала…
Сама Вероника Кондратьевна пополнение приняла, мягко говоря, без энтузиазма.
— Сергей Николаевич, что мне с ними делать? Не могу я их в класс пустить.
— В класс пускать не надо пока. Пристройте куда-то. Пусть сначала освоятся. Они ребята непритязательные… только мнительные… с непривычки.
— Зачем они вам, граф? Даже я вижу, что сильных магов из них не выйдет.
— Уж какие выйдут. Главное не это. Главное, что под эгидой дружбы народов. Это здесь они будут считаться посредственными магами, а когда на родину вернутся, их будут считать крутыми шаманами… со знанием русского языка… что тоже немаловажно.
— Так они, граф, по-русски совсем не понимают?
— Увы. Полный Пномпень…
— Поняла, граф. Пристрою.
Вернувшись из магической академии, обнаружил у себя в приемной столпотворение. Релоканты владетели резко повозвращались в Кустовой и почему-то всей кучей решили нанести мне визит вежливости. Мало того, они притащились зачем-то вместе с семьями.
Сухо поздоровался сразу со всеми и прошмыгнул в свой кабинет, вызвав к себе Анюту.
— Ань, на кой они все приперлись? Да еще родственников притащили.
— Серёжка, что тут непонятного… ты победил в войне и очень сильно укрепил власть. Хотят с тобой дружить.
— О как. Владетели теперь мои дружбаны. Но я все равно не понял, зачем они с семьями?
— Ну, — Анюта заулыбалась и присела на край стола, — Судя по разговорам в приемной, они ждут, что ты будешь давать приёмы.
— Ань, я и так веду приёмы без выходных. Чего еще?
— Ты не понял. Не такие приёмы. А те, которые в залах. С музыкой… с танцами…
— Ах вот оно что. С танцами… балы, красавицы, лакеи, юнкера и вальсы Шуберта и… что-то там про упругие французские булки…
— Именно так. У тебя в резиденции есть бальный зал, если ты не заметил.
— Не заметил. Что верно, то верно. И вот что я скажу. В булки приёмы. Мне еще не хватало разводить у себя под носом светскую жизнь. И так дел по горло.
— Вот, — Анюта потрясла указательным пальчиком, — Ева предупреждала, что ты именно так и скажешь… сейчас я ее позову.
— Вы там уже успели спеться и чего-то порешать, — констатирую, глядя, как Анюта набирает номер Евы.
Ева зашла в кабинет через минуту.
— Кротовский, не будь таким букой, — заявила она с порога, — Ты должен устраивать приёмы каждую неделю.
— И не подумаю.
— Ты послушай сначала. Во-первых, я уже определила, куда установить подслушивающие жучки.
— Та-ак… продолжай.
— На приёмах люди болтают. На приёмах люди обсуждают дела. На приёмах творится закулисная политика… ну ты понял.
— Понял. Теперь понял, — я постучал пальцами по столу, — Тогда так поступим. Торчать на этих приемах я один черт не стану. Пусть на них Маргуша считается хозяйкой. Скажем, что ее инициатива. Она ж без пяти минут жена.
— Ну хоть так, — смирилась баронесса, — Но выйти к гостям хотя бы один раз за вечер надо… всё-всё, ухожу.
Ева вышла первой, а Анюта задержалась в дверях.
— Сережка, начинаю запускать?
— Запускай.
Один за другим стали заходить владетели, здороваясь со мной так, будто я их лепший кореш с юных лет. Представляли жен, дочерей, кое-кто даже кузин. Кузины и дочери старательно строили мне глазки.