Кровь Амарока: Семя
Шрифт:
Я пригляделся и невольно напрягся. Если бы не белая шкура без единой полоски и длинные остроконечные уши, я бы с уверенностью сказал, что передо мной тигрята, но это определенно были не они! Какой-то новый вид?
И где их мать?...
Ответом на мой вопрос стал мощный удар в спину, сопровождающийся оглушительным рыком, выбивший из моих легких весь воздух. Зверь молниеносно подмял меня под себя, впиваясь огромными клыками в голову и цепляясь когтями в спину, с легкостью протыкая толстую кожаную куртку. Если бы он напал на меня несколько месяцев назад, я не смог бы вырваться, но сейчас я был в разы
И все-таки это тигр…
Огромная белая кошка угрожающе рокотала, прижав свои острые уши к широкой голове и нервно мотая из стороны в сторону длинным гибким хвостом. Мне было бы интересно честно сразиться с такой, но сейчас я не мог позволить себе такую роскошь. Моя беременная женщина сейчас находится одна, и кто знает, сколько еще в лесу бродит таких тигров.
Я атаковал духом и животное, громко взвизгнув, припало к снегу. Я подошел и сел сверху. На его белоснежную спину упало несколько капель моей крови. Наклонившись, я схватил его за челюсти, задирая вверх крупную морду. Тигрица сильно задрожала и издала жалобный стон, не желая умирать.
Всего один рывок и ее пасть будет разорвана пополам. Не быстрая и мучительная смерть…
Краем глаза я заметил две испуганные детские морды, выглядывающие из-за сугроба. Перехватив пасть поудобнее, я напряг руки и… передумал…
Тигрица тяжело дышала и низко стонала. Горячее дыхание паром клубилось между ее клыков, покрывая длинные жесткие усы инеем.
Отпустив ее голову, я встал и подошел к оленю. Руками оторвал ему задние ноги, бросил их в мешок к остальной добыче и пошел прочь.
Я никогда не убивал просто так. Если противник бросал мне вызов, я с удовольствием его принимал, будь-то альфа, человек или животное. Но в этот раз я не смог…
Возможно, моя долгая болезнь так на меня повлияла или беременность Лифен. А может, я просто старею…
Обратно я бежал рысцой, развернув энергию, как можно дальше. Теперь придется охотиться на небольшом расстояние, чтобы наша стоянка попадала под радиус ее действия. Теперь в лесу стало еще опаснее. Помимо светлых медведей, которые зимой не впадают в спячку, здесь еще и обитают тигроподобные хищники.
Вскоре я почувствовал дух Лифен, спустя десять минут вдалеке из-за деревьев показалась ее фигура, махающая мне рукой. Я перешел на шаг и махнул ей в ответ. Она, как всегда улыбалась, радуясь моему возвращению, а я, смотря на ее улыбку, каждый раз испытывал необъяснимый экстаз и удовлетворение. Как наркоман, получивший желанную дозу.
Но вот Лифен присмотрелась, и ее улыбка исчезла, сменившись тревожным взглядом.
— Тогра! — моя омега сорвалась с места и быстрым шагом пошла ко мне на встречу. Бегать ей было уже тяжело. Из ее рук вырвался соболь и щеманулся к ближайшему дереву.
— Что случилось? Откуда кровь? Она твоя? — засыпала меня вопросами Лифен.
— Моя, — ответил я, обнимая ее за плечи, — Тигр напал. А точнее, гибрид. Читала в лагере про тигров?
— Да… Но
— Вот и я удивился, когда увидел тигрят. А пока удивлялся, их мамаша решила меня немного пожевать, — ухмыльнулся я, — Кстати, шапка, которую ты мне напялила утром, смягчила укус за голову.
Лифен округлила глаза и поторопилась к вьюкам, доставая лечебные травы.
Когда я снял одежду, на моей спине обнаружились царапины и проколы от когтей. Некоторые из них были довольно глубокие. Лифен оттерла кровь с моего лица и головы и несколько раз промокнула ранки. Пока она накладывала повязку, я решил ей рассказать одну историю с похожим сюжетом.
— Я не впервые теряюсь в лесу, — заговорил я, — Мне было тогда всего тринадцать лет. Мы с семилетним Нануком без разрешения родителей отправились в лес, хотели показать всем, что мы уже взрослые и самостоятельные альфы. Я на тот момент уже хорошо умел распугивать стаи собак и был уверен, что волков нам не стоит бояться. Но, как оказалось, бояться нужно было не их, а своего невежества. Мы почти сразу заблудились. Браслетов связи тогда не было. Были небольшие устройства, которые мы оставили дома, чтобы нас не нашли, поэтому позвать на помощь не могли…
Лифен села сзади и начала обрабатывать раны на спине, внимательно меня слушая.
— Мы бродили по лесу четверо суток. Ночевали в купольной палатке, благодаря чему волки не могли добраться до нас ночью. Ели ягоды, грибы и орехи, которые удавалось найти, а один раз удалось подстрелить утку. Помню, как Нанук постоянно ныл и часто ревел, зовя сою маму. Тогда я впервые осознал, что такое ответственность… Что такое быть взрослым…
— И после этого ты решил, что оставаться ребенком лучше? — предположила Лифен.
— Нет, — ухмыльнулся я, — После этого случая я повзрослел и решил пойти по стопам Агвина.
— Как же вы выбрались? — спросила Лифен, не дождавшись продолжения, — Вас нашли?
— На четвертый день мы повстречали в лесу двух медвежат. Они показались нам милыми и забавными. Нанук побежал в их сторону, но из кустов выбежала огромная медведица и чудом промахнулась. Брат успел забраться на дерево… Причем, очень быстро! — я тихо засмеялся, вспоминая перепуганные глаза Нанука, буквально, вбегающего на верхушку дерева, — Медведица переключилась на меня и побежала в мою сторону. Я тогда впервые по-настоящему атаковал духом. Но был слишком слаб и неопытен. Медведица остановилась, но через пару мгновений встала на задние лапы и заревела. Меня это сильно напугало и я дал слабину. Тогда-то она на меня и набросилась…
Лифен замерла, перестав обрабатывать раны.
— А потом?... — нетерпеливо потребовала она продолжения.
— А потом появился Агвин с людьми. Они обездвижили зверя на расстояние, а когда подбежали и заставили его отойти в сторону, то меня на земле не оказалось… — я сделал паузу и посмотрел на Лифен, она с приоткрытым ртом слушала мой рассказ, а в ее распахнутых глазах сверкали блики света, проникающего сквозь навес палатки, — Нанук говорит, я был похож на клеща, вцепившего в брюхо медведя. Меня силой отдирали от него, разжимая челюсти и пальцы. Я был тогда не в себе и ничего не помню. Говорят, моя спина вся была истерзана когтями, но после лечения в капсуле на ней не осталось даже шрамов.