Кровь ангелов
Шрифт:
Отбросив в сторону диетические предпочтения, можно сказать, что вампиризм творит с кожей и телом грандиозные вещи. Любой вампир старше пятидесяти был стройным и обладал безупречной кожей.
С каждым прошедшим годом их привлекательность росла... хотя индивидуальная сила зависела от личности. Елена встречала много взрослых вампиров, которые казались больше добычей, чем хищниками, но воистину всемогущие...
Такие, как Дмитрий, – отлично умели скрывать свое могущество и невероятную харизму, пока не желали ими воспользоваться. Другие же уже
Даже слабейшие из них, те, кто и близко не сравнимы с Дмитрием, были ошеломляюще прекрасны.
– Я выучила урок, – сказала Елена, когда архангел так и не произнес ни слова. – Мне нужно быть более терпимой к сексуальным упражнениям других людей.
– Интересный способ обучения, – Рафаэль наконец-то опустил крылья и аккуратно сложил их за спиной. – Но ты увидела лишь верхушку айсберга.
Она подумала о пальцах телеведущего в трусиках вампирши.
– Я увидела достаточно. – Ее лицо пылало от интенсивности всех видов эротизма, происходивших за спиной.
– Елена, ты скромница? Я считал, что охотники свободны в своих страстях.
– Это не твое чертово дело, – пробормотала она, – либо мы уходим, либо я принимаю предложение Дмитрия.
– Думаешь, мне есть до этого дело?
– Конечно, – Елена встретилась с взглядом Рафаэля и вынудила себя не дрогнуть, – как только вампир погрузит в меня клыки, я уже буду не способна ни ходить, ни работать.
– Никогда раньше не слышал, чтобы мужской член называли клыком, – пробормотал архангел. – Придется поделиться с Дмитрием твоей оценкой его мастерства.
Елена знала, что ее щеки горели, но отказывалась дать Рафаэлю выиграть эту словесную перепалку.
– Клык, член – какая разница? У вампира все это служит сексуальным целям.
– Но не у ангела. Мой член предназначен лишь для определенных вещей.
Похоть – острая, опасная, непроизвольная – так сильно сдавила грудь Елены, что девушка едва могла дышать. Краски схлынули с лица, когда тепло устремилось ниже, во влажные местечки.
– Уверена, что так и есть, – сладко произнесла она, стоя твердо на ногах, хотя тело уже предало ее. – Обслуживание всех тех вампирских фанаток, должно быть, утомляющее занятие.
Рафаэль сузил глаза:
– Рот может завести тебя в большие неприятности, чем ты сможешь справиться. – Вот только смотрел он на ее губы с любым другим чувством, кроме порицания. Казалось, он хотел этот рот обернутым вокруг него.
– Когда ад замерзнет, – хрипло произнесла Елена.
Архангел не стал притворяться, что не понял ее неожиданный комментарий.
– Тогда, когда это случится, мне стоит убедиться, что мы будем очень даже на небесах. – Темно-синие глаза блеснули вызовом. Рафаэль повернулся, чтобы открыть дверь.
Выходя следом, Елена бросила последний вороватый взгляд на вечеринку. Дмитрий смотрел прямо на нее: губы вампира скользили по сливочно-белой шее блондинки, а его рука лежала в опасной близости от ее груди.
Когда
– Отправишься ли с радостью в его постель? – спросил Рафаэль тоном острым, как обнаженный клинок. – Будешь хныкать и умолять?
Елена сглотнула.
– Черт, нет. Он – как покрытый дважды шоколадной глазурью торт. Выглядит хорошо, хочется съесть целиком, но на деле оказывается приторно сладким. – Сексуальная природа Дмитрия была удушливой, тяжеловесной, – как одеяло, которое отбрасываешь, даже если оно нравится.
– Если он торт, то я тогда что? – прошептали жестокие, чувственные губы, находясь у самой ее щеки, линии челюсти.
– Яд, – так же тихо ответила Елена. – Прекрасный, обольстительный яд.
Рафаэль замер за ее спиной, и девушка подумала о затишье перед бурей. Но когда буря грянула, она пронеслась бархатистым ровным голосом, который проник глубоко в Елену, оставив ее обнаженной.
– И все же, ты скорее выпила бы яду, чем объедалась тортом. – Его руки оказались у нее на бедрах.
От страсти – суровой и требующей своего – пересохло в горле.
– Мы оба знаем о моей привычке вредить себе. – Отойдя от Рафаэля, Елена прижалась спиной к стене и повернулась к архангелу, приказывая телу прекратить жаждать ласок, которых она не допустит. – У меня нет желания стать твоей жевательной игрушкой.
Черты лица архангела были по-мужски резковатыми, но в это мгновение губы казались чистым соблазном – мягкие, манящие к покусываниям, чувственные настолько, насколько только может быть рот мужчины.
– Если бы сейчас я распластал тебя на столе и вошел своими пальцами, то легко опроверг бы твои слова.
Елену накрыло желанием, от которой сжались бедра. Образ того, как она беспомощно лежит на столе, а Рафаэль скользит в ней длинными, мощными пальцами, внезапно целиком завладел ее разумом.
Она закрыла глаза, но стало только хуже. Поэтому Елена их распахнула и уставилась на черное мерцание стены напротив.
– Не знаю, что за извращенная хрень творится в этом здании, но не хочу становиться ее частью.
Рафаэль рассмеялся – звук был полон темного, мужского знания.
– Видимо, ты большая ханжа, чем я думал, раз считаешь происходящее тут извращениями.
Это был намек, подзадоривающий ее ответить. Елена поборола порыв. Что с того, если она не была так сексуально раскрепощена, как многие другие охотники?
Что с того, что брызжущая тестостероном банда коллег, членов которой она отшила одного за другим, прозвала ее "Девственницей-весталкой" [5] ?
5
Весталка – в Древнем Риме: девственная жрица Весты, богини домашнего очага, хранительница огня в храме.