Кровь ангелов
Шрифт:
Глаза Микаэлы вспыхнули.
– Как я полагаю, ты в них не заинтересована?
Вот и началось, раунды предложений и опровержений, союзы и противостояния. Только Рафаэль и Ли Цзюань, что сидела возле него, не принимали участия. Вместо этого, Ли Цзюань коснулась его руки своими бледными нежными пальцами.
– Вы с Урамом успели поговорить перед его смертью?
– Нет. Он вышел за рамки разговоров.
– Жаль. – Она положила руку обратно на подлокотник собственного кресла. – Я бы хотела узнать больше о тонких эффектах
Рафаэль приподнял бровь.
– Конечно, ты не рассматриваешь такую возможность?
Мягкий смех затерялся в звуках спора, происходящего вокруг.
– Нет, я ценю свою вменяемость.
Рафаэль задумался, можно ли назвать Ли Цзюань вменяемой. Джейсону удалось раздобыть больше деталей о дворе архангела – половину ее "придворных" составляли возрожденные, существа, что с непоколебимой покорностью следовали всем ее приказам.
– Я рад это слышать. Оборвать жизнь ангела, столь могущественного как Урам, было достаточно сложно. Боюсь даже думать, что случилось бы, если бы ты стала порождением крови.
Глаза Ли Цзюань загорелись пугающим девичьим озорством.
– О-о, от такой лести у меня кружится голова. – Она откинулась на спинку своего кресла. – Мне интересно только потому, что Урам, казалось, лучше контролировал свои порывы, чем обратившаяся молодежь. Возможно ли, что он бы прав, и преодолев проблемный период, мы могли бы обуздать огромную силу?
– Проблемный период, как ты выразилась, – заметил Рафаэль, попутно наблюдая сцену между Нехой и Титом: сладкий яд против гранитной воли, – превращает нас в несравненных убийц. Наши последние расследования доказывают, что, учитывая слуг, Урам убил около двух сотен человек менее чем за десять дней.
– Но он мог думать.
– Только о смертях. – Рафаэль только силой воли удерживал умеренный тон. То, что Ли Цзюань смотрела на эти события со стороны, было очень плохим знаком. – Если бы мы дали ему год, Урам разорвал бы тысячи, каждый раз насыщая себя. Это то, что делает ангела порождением крови – неспособность остановиться, побороть жажду крови и могущества.
– Ты знаешь, что я убила последнего? Того, кого люди называют отцом вампиров. – Она засмеялась над самой идеей. – Он был очень умным, избегал меня долгие годы и даже правил своим сектором.
– Он иссушил свой сектор, – напомнил ей Рафаэль. – Он не контролировал свои убийственные инстинкты – марионетка собственного желания. Это ты называешь могуществом?
Ли Цзюань бросила на него непонятный взгляд, взгляд наполненный тем, чего он никогда не видел и не желал бы увидеть.
– Ты умный, Рафаэль. Не бойся, я не обращусь. Сейчас это меня не интересует. Как тебе хорошо известно.
Он не стал извиняться.
– Только глупость оправдывает невежество.
Ли Цзюань снова засмеялась.
– Теперь ты жесток к другим.
Об этом он уже думал. Если остальные и правда не знали об эволюции Ли
– Думаю, они достигли консенсуса.
Остальные разделили территории Урама к общему удовольствию, перестроив границы собственных владений, чтобы удовлетворить жажду земель. Рафаэль позволил им. Ему и так уже принадлежала одна из наибольших территорий, и, что еще важнее, одна из наиболее продуктивных и прибыльных. У него не было желания торговаться за земли, которые Урам утопил в подчинении. Слабость никогда не интересовала Рафаэля.
Нет, его влекли воины.
После окончания встречи Микаэла улыбнулась ему, задержавшись с Илией.
– Разве не жалость, Рафаэль, – заметила она, когда в комнате не осталось никого, кроме них троих, – что твоя охотница погибла?
Он не стал отвечать, просто наблюдал за ней.
Улыбка Микаэлы стала еще шире.
– В любом случае, она изжила свою практическую ценность. – Она махнула рукой, отмахнувшись от жизни Елены, словно от мухи. – Я была скорее разочарована, что не смогла поохотится на нее, но это хорошо – сейчас я буду очень занята, поскольку мне нужно править землями Урама наравне со своими собственными.
Илия взглянул на Рафаэля.
– Тебе нравилась охотница?
Ответила ему Микаэла.
– О-о, он очень собственнически относился к смертной. Он запретил мне открывать на нее охоту, – порочная улыбка. – Но теперь она мертва, и ты должен искать моего расположения. Возможно, я даже приму тебя.
Рафаэль приподнял бровь.
– Ты не единственная женщина среди ангелов.
– Но я наиболее прекрасна. – Наградив его очередной улыбкой, острой, как разбитое стекло, Микаэла ушла.
Илия посмотрел ей вслед.
– Я очень рад, что никогда не купался в этом конкретном пруду.
– Ты меня удивляешь, – заметил Рафаэль. – Я думал, что только я такой.
– Я был с Ханной больше столетия до того, как меня нашла Микаэла. – Он пожал плечами. – В любом случае, как говорят смертные, я не в ее вкусе.
– Все в ее вкусе. И никто. – Микаэла заботилась только об одном человеке – о себе самой. – Думаешь, она когда-нибудь пыталась соблазнить Ли Цзюань?
Илия зашелся смехом.
– Осторожней, старый друг. Ты доведешь меня до сердечного приступа.
Рафаэль не стал возвращать смешок.
– Что ты хотел сказать, Илия?
Смех другого архангела утих.
– Ли Цзюань. Она поднимает мертвых.
– Мы пока не можем сказать, хорошая это сила или плохая. – Хотя Рафаэль знал, что говорит. – Она самая старая из нас – нам не с чем сравнивать ее эволюцию.
– Правда. Но, Рафаэль, – Илия запнулся, вздохнул. – Ты достаточно стар и понимаешь, что силы, которых мы достигаем с возрастом, напрямую связаны с тем, чем мы являемся. То, что у Ли Цзюань появились способности, связанные со смертью, многое о ней говорит.