Кровь Асахейма
Шрифт:
Каллия кивнула, поднялась со стула и подошла к установленному на стене проектору. Пока она настраивала оборудование, окна полностью закрылись ставнями. На дальней беленой стене комнаты появилось пикт-изображение.
— Мы получили этот материал шесть недель назад, — пояснила де Шателен. — Запись сделана защитником завода по переработке руды в поселении Жедай в пятистах километрах к югу отсюда. Я не знаю, почему он сделал ее и каким образом она уцелела. Возможно, он решил сохранить информацию о том, что случилось, или, может быть, враги желали, чтобы мы знали,
Как только женщина закончила говорить, началось воспроизведение. Изображение тряслось и размывалось при движении, как будто съемка велась с установленного на шлеме пиктера. Картинка была темной и зернистой, что указывало на использование приборов ночного видения.
До этого момента Байола не видела запись. У нее была такая возможность, когда видео только появилось в их распоряжении, но Сестра Битвы не воспользовалась ею, догадываясь, что увидит на экране. Теперь она ерзала на стуле, глядя на происходящее с тяжелым сердцем. Ей не очень хотелось продолжать просмотр.
Через несколько секунд добавилась звуковая дорожка. Послышалось человеческое дыхание, тяжелое и полное страха. Изображение металось из стороны в сторону, когда человек поворачивал голову. Камера выхватывала картины ночного промышленного комплекса: путаница труб, ряды генераторных катушек, громадные башни градирен. Темное небо было затянуто плотным, жирным дымом, какой испускает горящий прометий.
Человек с нашлемным пиктером бежал, из-за чего картинка дрожала и дергалась. Рядом с ним двигались другие люди в форме гвардии Рас Шакех. У всех в руках были зажаты лазганы.
— Император святый, — бормотал солдат, втискивая слова литании между судорожными вдохами. — Император святый. Император святый.
Было неясно, куда бегут эти люди. На заднем плане слышались звуки взрывов. На записи они казались нечеткими и приглушенными, но для запечатленных на ней солдат, безусловно, были оглушающими. Добавились новые крики, полные недоверия и страха.
— Император святый. Император святый.
Гвардейцы начали стрелять. Яркие лучи лазерного огня перегрузили оптику камеры, и картинка покрылась сетью помех. Когда изображение восстановилось, солдаты снова бежали, на этот раз куда быстрее. Что-то мелькнуло на экране на какую-то долю мгновения: оплывшее лицо где-то далеко в темноте, мертвецки-бледное, ухмыляющееся, приближающееся к гвардейцам.
— Император святый. Император святый.
И без того тяжелое дыхание солдата стало более торопливым и сбивчивым. Полыхнули новые вспышки лазганов.
Неожиданно камера развернулась. Из тумана показалась полуразрушенная стена с зияющими черными дырами от разорвавшихся снарядов. Непонятные фигуры двигались в тенях, дергаясь, качаясь и что-то бормоча.
— Граната! — раздался крик одного из гвардейцев, который находился за пределами видимости.
Человек с камерой бросился на пол. Динамики наполнились шипением статики из-за того, что взрыв перегрузил аудиоаппаратуру шлема. Солдат снова
— Император… святый… Император… святый…
За спиной кто-то закричал. Это был вопль животного ужаса, пронзительный и резкий. Солдаты рванули со всех ног, разорвав строй, паля во все стороны. Под ногами то и дело попадались взрывные кратеры. Бегущие люди перекатывались или перепрыгивали через них. Один из солдат упал. Объектив камеры на какую-то секунду выхватил его лицо, побледневшее от ужаса.
— Не бросайте меня! — проскулил он.
Что-то с паучьими лапами ползло у него по ноге.
— И-имп… ператор… С-святый!
Отряд не остановился. Они пробивались через что-то похожее на разрушенный бомбардировкой мануфакторий. Громадные станки все еще работали, щелкали и вращались в темноте. Снова послышались вопли, на этот раз целый хор. Казалось, что они доносятся сразу отовсюду, из каждого рта, отражаясь от щербатых остатков стен.
Что-то свисало с потолка, вращаясь в пыльном тумане. Камера на несколько секунд повернулась в сторону, и на экране появились свертки в форме человеческих тел, подвешенные на ржавых крючьях. Какие-то дергались, словно марионетки, иные просто влажно поблескивали.
— И-и-им… Имп…
Распухшие, ухмыляющиеся чудовища появились из теней. Огонь лазганов смог свалить некоторых из них с булькающими шлепками. Но враги все прибывали. Мерцающий свет падал на опухшие лица, растянутую кожу, которая держалась на металлических штифтах. По мере приближения твари смеялись низким, горловым смехом.
— Хур-хур-хур.
Теперь пиктер трясся так сильно, что трудно было различить происходящее. Вероятно, чудовища подобрались вплотную. Все смешалось в нечеткую последовательность жутких изображений: разрезанная плоть, выдавленные глаза, вскрытые животы.
В какой-то момент картинка стала четкой. Весь экран заполнило собой демоническое лицо. Существо хохотало так сильно, что разорвало себе рот. Безумные глаза твари, желтые, как у кошки, истекали гноем. Чудовище протянуло вперед руку с похожими на иглы когтями. Где-то поблизости завыла циркулярная пила.
— Им-! Имп-! Свя-! Ааа! Нннгх!
Яростная литания гвардейца превратилась в резкий, нарастающий крик. На линзу пиктера брызнула кровь, окрасив изображение. Камера яростно тряслась, повторяя движения, которые в агонии совершал ее хозяин.
А затем она отключилась. На экране появилась мельтешащая пелена белого шума.
Через несколько секунд изображение восстановилось. Оно раскачивалось из стороны в сторону, словно какой-то медлительный маятник. Из-за крови на объективе все было мутным и трудно различимым. Съемка велась с более высокой точки, как будто пиктер был подвешен высоко над землей. На экране был виден мануфакторий, кишащий движением. Сотни вражеских солдат сновали между станками, словно тараканы. Они перелезали друг через друга, кричали и подпрыгивали. Огромные искаженные существа двигались среди них с раздутыми животами и светящейся мертвенным светом плотью.