Кровь богов
Шрифт:
– Они идут, – шепнул он, прицеливаясь. – Слышите?
Стрельбы не было... только осторожный шорох обутых в сандалии ног по камням. Из ночного мрака появилась темная масса и подкатилась к подножию горы. Стали различимы отдельные фигуры, но не имело смысла тратить пули, стреляя по теням, – люди в белом выдержат огонь. Арабы были уже на тропе... они поднимались, и в руках у них поблескивали стальные стволы винтовок. Осажденные видели поблескивающие белки глаз смотревших снизу вверх бедуинов.
Гордон и Хокстон начали стрелять; темноту разорвали вспышки выстрелов. Свинец впивался в человеческую плоть. Бедуины закричали. Их
– Тхибхахум, бисм эр расул! [11] – раздался душераздирающий вопль, обезумевшие бедуины продолжали с боем продвигаться наверх, рыча, как бешеные псы, от ненависти и жажды разорвать неверных на куски.
11
Тхибхахум, бисм эр расул – пусть они сдохнут! (арабск.)
Гордон спустил курок, но выстрела не последовало – кончились патроны. Он поднял винтовку, как дубинку, и шагнул к тропе. Белая фигура замаячила перед ним, устремившись к проходу на карниз. Удар ружейного приклада разбил голову бедуина, как яичную скорлупу. Выстрел опалил брови Гордона, но приклад его винтовки разбил плечо еще одному врагу.
Хокстон выпустил последнюю пулю, отшвырнул винтовку и бросился в сторону американца с саблей в руке. Он зарубил бедуина, который забирался на край карниза с ножом в зубах. Арабы сбились в беспорядочную толпу под выступом, воя, как волки, и отступая под градом ударов приклада и сабли.
– Баллах! – завопил один из них. – Это дьяволы. Бежим, братья!
– Собаки! – кричал Шалан ибн Мансур жутким голосом из темноты. Он стоял на низком пригорке, скрытом во мраке ночи, и был невидим для людей на горе.
– Стоять! Их только двое! Они перестали стрелять, значит, у них нет патронов! Если вы не принесете мне их головы, я с вас с живых сдеру кожу! Они... а-ах! Йа Аллах!.. – Его голос поднялся до бессвязного вопля, а затем прервался ужасным хрипом. Затем последовало молчание. Арабы прижались к тропе и замерли, вытягивая шеи, чтобы посмотреть в ту сторону, откуда исходил крик. Люди на карнизе, обрадованные передышкой, отерли пот со лба и стояли, прислушиваясь к звукам с таким же удивлением и интересом.
Кто-то крикнул:
– Охай, Шалан ибн Мансур! С тобой все в порядке?
Ответа не было. Один из арабов, спрыгнув с горы, побежал к холму, выкрикивая имя шейха. Люди на карнизе могли следить за его продвижениями по звуку его голоса.
– Почему шейх вскрикнул и замолчал? – крикнул человек на тропе. – Что случилось, Хадитха?
Четко донесся ответ Хадитхи:
– Я у холма, где он стоял... Но я не вижу... Валлах! Он мертв! Он убит, у, него вырвано горло! Аллах! На помощь!
Араб закричал и выстрелил. Пламя выстрела осветило лицо, склонившееся над мертвым шейхом. Вернее, дико улыбающуюся рожу под спутанной копной волос, ужаснувшую араба морду дьявола. Он взвыл, как заблудшая душа, и побежал, пронзительно крича, а вслед ему понесся визгливый хохот.
– Бежим! Бежим! Я видел его! Это джинн пещер Эль Хоур!
Поднялся переполох. Люди посыпались
– Что за черт? – удивился Хокстон.
– Это, должно быть, Иван, – объяснил Гордон. – Вероятно, он каким-то образом спустился с горы на другой стороне холма... Бог мой, какой же это был спуск!
Они стояли на карнизе, настороженно прислушиваясь, но только топот копыт затихал вдали. Вскоре они спустились вниз, обходя валяющиеся на тропе трупы, застывшие во всевозможных позах. Больше всего их было на земле у подножия горы. Гордон взял винтовку, выпавшую из руки одного мертвеца, убедился, что она заряжена. После бегства арабов перемирие между ним и Хокстоном должно закончиться. Их будущие отношения станут полностью зависеть от англичанина.
Через несколько минут они достигли пригорка, на котором совсем недавно стоял Шалан ибн Мансур. Вождь арабов лежал на спине в темной густой лужице крови. Труп был хорошо виден в свете спички, которую Гордон держал над ним. Горло у араба оказалось разорвано словно клыками дикого зверя.
Американец выпрямился и отбросил спичку. Он пристально вгляделся в окружающую темноту, а затем позвал: "Иван!" Ответа не было.
– Неужели его убил Аль Вазир? – недоверчиво спросил Хокстон.
– А кто еще мог это сделать? Должно быть, он набросился на Шалана сзади. Другой араб увидел его... Страх перед джинном пещер заставил кочевников бежать без оглядки.
Какой каприз побудил Аль Вазира наброситься на вождя бедуинов? Какие бредовые идеи возникли в больном мозгу сумасшедшего? Можно только догадываться. Примитивный инстинкт убийства овладел безумным... Он подкрался в темноте, привлеченный одинокой фигурой кричавшего с холма человека... В конце концов, в этом не было ничего странного.
– Ну так пойдемте поищем его, – сказал Хокстон. – Я знаю, что вы не вернетесь без него на побережье, поэтому давайте действовать, и чем скорее, тем лучше.
– Хорошо.
Гордон ничем не обнаружил удивления, которое испытывал. Он знал, что характер Хокстона и его цели не изменились от того, что им пришлось вместе пережить. Этот человек был вероломен и непредсказуем, как волк. Повернувшись, Гордон направился к горе, держа свою винтовку наготове и внимательно наблюдая, чтобы англичанин не оказался позади него.
– Я хочу найти то место, откуда арабы поднялись наверх, – сказал Гордон. – Иван может там прятаться. Лаз должен находиться с западного края ущелья, вдоль которого они подкрадывались, когда я впервые их заметил.
Вскоре они уже продвигались по неглубокому ущелью, и там, где оно заканчивалось, у подножия горы, увидели узкую, как разрез, расщелину, но достаточно большую, чтобы пролез человек. Спутники притиснулись в лаз и двинулись по узкому туннелю. Вначале он шел в гору, затем резко сворачивал направо и заканчивался в маленькой пещере, которая, как Гордон предположил, находилась прямо под тем помещением, где ему пришлось сражаться с арабами. Его уверенность окрепла, когда они нашли ход, ведущий наверх. Спичка, поднесенная к стене, показала лаз, закрытый валуном.