Кровь богов
Шрифт:
– Назад, будьте вы прокляты! Это старик Салим. Может быть, там, за деревьями, есть еще кто-нибудь.
Но ничего подозрительного не было видно; раздавались только стоны человека, бьющегося в агонии и катающегося по земле. Скоро и эти звуки смолкли, только шелест пальмовых листьев нарушал тишину. Хокстон осторожно вышел под свет звезд. Выстрелов не последовало. Он сразу же начал действовать и, вернувшись к товарищам, рявкнул:
– Ван Брок, Ортелли, ступайте и отыщите Салима. Я знаю, он ранен. Скорее всего, вы найдете его мертвым под пальмами. Если он еще жив, прикончите его. Он был слугой Аль Вазира. Я не хочу, чтобы старик донес о наших планах Гордону.
Англичанин
– Точно в сердце, – пробормотал Хокстон, сжав руку в кулак. – Салим, вероятно, видел араба с нами и следил за ним, догадываясь, что мы рано или поздно прижмем Дирдара к стенке. Старый дьявол убил его, опасаясь предательства, – но это уже неважно. Мне не нужен проводник, чтобы добраться до пещер Эль Хоур.
В это время вошли итальянец и датчанин.
– Мы не нашли старого пса, – сказал Ван Брок. – На траве видны пятна крови. Он, наверное, тяжело ранен.
– Пусть уходит, – буркнул Хокстон. – Он уполз, чтобы где-нибудь сдохнуть. До ближайшего жилья около мили. Ему туда не дойти – старик не проживет так долго. Пошли! Люди и верблюды готовы. Они за пальмами к югу от дома. Все готово для похода, как я и планировал.
Вскоре поскрипывание седел на верблюжьих горбах да звон колокольчиков послышались в ночи. Строй молчаливых всадников, подобно темным призракам, двинулся на запад и растворился в пустыне. Оставив спать в звездном свете плоские крыши Эль-Азема, затененные пальмовыми листьями, колеблемые легким бризом, дующим с Персидского залива.
2
Покачиваясь в седле и придерживая рукой висевший на поясе тяжелый револьвер, Гордон неторопливо ехал по пустынной дороге. Темное небо искрилось мириадами звезд, слабый свет которых едва освещал путь. Взгляд путника скользил по рядам пальм, тянувшихся по обеим сторонам дороги и томно колыхавших широкими перистыми листьями под дуновением легкого ветерка. Он знал, что ему не грозит нападение из засады: ни с кем из Эль-Азема у американца не было кровной вражды. А там впереди, совсем недалеко, виднеется дом его друга Ахмета ибн Миткаля, где Гордон жил как почетный гость. Но привычки очень живучи. В течение многих лет он имел обыкновение поступать так, как считал нужным, и если сотни людей в Аравии гордились дружбой Эль Борака, то было и множество других, которые при одном упоминании этого имени скрежетали зубами.
Подъехав к воротам, Гордон позвал привратника. Когда створки ворот распахнулись, американец увидел крупную фигуру хозяина, спешившего навстречу.
– Аллах с вами, Эль Борак! Я уже стал опасаться, что на вас напали. Всего в трех днях пути отсюда люди, жаждущие свести с вами счеты, а вы едете ночью один.
Гордон спрыгнул на землю и передал поводья конюху, вышедшему вслед за хозяином из большого, обнесенного стеной двора. Американец был невысок, но широкоплеч и жилист. Мощный торс угадывался под свободными складками восточной одежды, а хладнокровное выражение лица не оставляло сомнений: человек этот обладает стальными нервами, закаленными в борьбе за выживание на диких окраинах мира. Черные глаза его сверкали таким же холодным блеском, как и у любого из неукротимых сынов пустыни.
– Думаю, мои враги решили дать мне умереть в старости и покое, – ответил он.
– Что это? – Ахмет ибн Миткаль замер, чутко прислушиваясь. У него не было недостатка и в собственных врагах. Через мгновение из-за угла послышались странные звуки. Они-то
Гордон, тоже услышавший эти звуки, обернулся с кошачьей стремительностью; револьвер, как по волшебству, мгновенно оказался в его руке. Он шагнул к стене... Из-за угла показался какой-то человек в разорванной, лохмотьями повисшей одежде. Надсадно дыша, он медленно полз, и при каждом движении из его груди вырывались хриплые стоны. Он упал к ногам американца, повернув залитое кровью лицо к звездному небу.
– Салим! – тихо воскликнул Гордон.
Одним прыжком он оказался за углом и, держа револьвер наготове, огляделся, но не заметил ничего подозрительного. Только голая пустынная земля, на которой шевелились тени от покачивающихся пальмовых листьев, простиралась вокруг.
Он вернулся к лежащему на песке человеку, над которым склонился Ахмет.
– Эфенди! – простонал старик. – Эль Борак!
Гордон опустился рядом с ним на колени. Салим в отчаянии сжал его руку костлявыми пальцами.
– Халима, быстро! [5] – крикнул Гордон.
– Нет, – выдохнул Салим, – я умираю...
– Кто в тебя стрелял, Салим? – спросил Гордон. Он уже понял, что смертельная рана старика, пропитавшая кровью всю его абу, была пулевой.
– Англичанин Хокстон, – с трудом произнес Салим. – Я видел, как он... и трое негодяев с ним... обманом завлекли этого дурака Дирдара в заброшенный дом возле Мекметского источника. Я пошел за ними, потому что знал... они задумали недоброе. Дирдар собака. Он пил спиртное, как неверный. Эль Борак! Дирдар предал Аль Вазира! Он нарушил клятву. Я застрелил его... через окно... но опоздал. Он не сможет их провести... но он успел сказать Хокстону... о пещерах Эль Хоур. Я видел их караван... верблюды... семь слуг-арабов. Эль Борак! Они отправились... к пещерам... к пещерам Эль Хоур!
5
Халим – лекарь, врач (арабск.).
– Пусть это тебя не беспокоит, Салим, – сказал Гордон, отвечая на настойчивый взгляд тускнеющих глаз преданного слуги. – Они пальцем не тронут Аль Вазира. Обещаю тебе.
– Аль хамуд Лиллах, [6] – прошептал старый араб.
По его телу пробежала судорога, изо рта пошла кровавая пена. Суровое, изборожденное морщинами лицо застыло, и он умер прежде, чем Гордон опустил голову старика на землю.
Американец поднялся и посмотрел сверху вниз на неподвижное тело. Ахмет подошел к нему вплотную и, прикрыв рукавом рот, шепнул:
6
Аль хамуд Лиллах – слава Аллаху (арабск.)
– Аль Вазир! Баллах! [7] Я думал, все забыли об этом человеке. Прошло больше года, как он исчез.
– Европейцы не забывают... когда поблизости чуют добычу, – со злобно-насмешливой улыбкой ответил Гордон. – Люди на всем побережье ищут Кровь Богов... те чудесные отборные рубины, которые были особой гордостью Аль Вазира. Камни исчезли вместе с ним, когда он оставил свет и удалился в пустыню, решив стать отшельником, в надежде медитациями и самоусовершенствованием открыть путь к истине.
7
Валлах! – клянусь Аллахом! (арабск.)