Кровь драконов

Хобб Робин

– Не знаю. – Старший прекратил сопротивляться. Отвечая, он не поднял взгляда на герцога. – Трудно определить ход времени, находясь в темном корабельном трюме. Но я уже был болен, когда меня продали… болел, когда пираты захватили корабль. Какое-то время они боялись ко мне прикоснуться, и не только из-за моей внешности.

Он сильно раскашлялся, свернувшись в клубок на полу.

– Он стал сплошными костями, – отметил герцог.

– Насколько я знаю, это их естественная форма, – осторожно предположил Эллик. – Они длинные и худые. В старинных свитках есть несколько изображений, на которых они выглядят именно так. Высокие и покрытые чешуей.

– У него жар?

– Возможно,

он теплее обычного человека, но это может быть свойством подобных существ.

– Я болен! – снова объявило создание с новой решимостью. – Я похудел, я не могу делать глубокие вдохи, я горю в лихорадке. Почему вы не задаете эти вопросы мне? Вы позволите мне послать весть тем, кто будет готов заплатить за меня выкуп? Просите за меня чего пожелаете: я ручаюсь, что вам заплатят.

– Я не ем мясо больных животных, – холодно проговорил герцог, устремляя взгляд на Эллика. – И я недоволен тем, что такое создание представили передо мной испускать болезненные миазмы. Полагаю, у тебя были благие намерения, канцлер, но это не соответствует твоей части нашего договора.

– Да, о мой великолепный повелитель. – Канцлер признал свою вину, вынужден был согласиться, но в его голосе появились едва заметные жесткие нотки. – Я прошу прощения за то, что навязал вам его присутствие. Я немедленно удалю его с ваших глаз.

– Нет.

Герцог тщательно прикидывал, что ему следует предпринять. Крошечный кусочек плоти, который Эллик дал ему несколько недель назад, придал сил. В течение почти двух дней после того, как он был съеден, герцог нормально переваривал пищу и даже мог вставать и делать самостоятельно несколько шагов. Потом ощущение здоровья ушло, а слабость вернулась. Плоть человека-дракона полностью не исцелила его, однако придала силы на несколько дней. Он прищурился, размышляя. Это создание ценно, а разочаровать Эллика именно сейчас – значило бы совершить серьезную ошибку. Следует принять Старшего как подарок, дать Эллику почувствовать, что он сохраняет расположение своего повелителя. Он сознавал, что именно присутствие Эллика сейчас является опорой трона. Однако нельзя предоставлять канцлеру слишком большую власть. Пока нельзя отдавать ему в жены дочь. Ведь стоит Эллику обрюхатить дочку – и ему больше не понадобится ее отец.

Герцог обдумывал все возможности не торопясь. Он не обращал внимания на то, что гвардейцы переминаются из-за жары и что лицо Эллика потемнело от стыда – и, возможно, от гнева. Он смотрел на Старшего. Если съесть больное животное, можно самому заболеть. Однако больное животное можно вылечить – и тогда оно снова станет полезным. Жизненные силы Старшего казались немалыми, возможно, его удастся исцелить.

Заботу о Старшем следует поручить Кассим. Среди его женщин ее умение целительницы было признанным – и к тому же это поможет держать Эллика в подвешенном состоянии. Сейчас дочь надежно заперта и изолирована. Она ежедневно шлет отцу послания, спрашивая, чем она заслужила подобное обращение. Герцог ни на одно из них не ответил. Чем меньше она будет знать, тем меньше у нее будет оружия против него. Старшего надо будет изолировать, чтобы надежно защитить и сохранить только для собственного употребления. Герцог не собирался поручать его заботам своих неумех-лекарей. Им не удалось вылечить его самого – зачем давать им возможность усугубить болезнь этого существа? Просто позавидовав тому, что канцлер смог предоставить герцогу то, чего не смогли дать они сами, они способны будут отравить человека-дракона.

Он удовлетворенно кивнул собственным мыслям: картина складывалась. Он был чрезвычайно доволен своим планом. Старшего будет выхаживать

Кассим. Герцог даст ей знать, что если она его излечит, то сможет получить свободу. А если ее подопечный умрет… он предоставит ей самой воображать последствия такой неудачи. Пока же он не станет пить кровь этого создания. А если Старшего не удастся оздоровить настолько, чтобы он стал источником пищи, тогда останется возможность обменять его на то, что необходимо. Человек-дракон дал понять, что сородичи его ценят. Герцог откинулся на троне, обнаружил, что его выпирающим костям удобнее не стало, и снова ссутулился. И все это время сбитое с ног жалкое создание непокорно взирало на него, а Эллик кипел.

«Довольно этого. Будь решителен. Или хотя бы производи такое впечатление».

– Приведите начальника тюрьмы, – приказал герцог. Гвардейцы дернулись было выполнять распоряжение, но он поднял палец и дал понять, что это будет поручено Эллику. – Когда он придет, я поговорю с ним и объясню, чтобы этого Старшего держали вместе с моим вторым особым пленником и обращались с ним так же мягко. Думаю, что со временем он восстановит свое здоровье и будет очень полезен. Ты, мой достойный канцлер, сможешь сопроводить его и удостовериться в том, что его разместят в тепле и с удобством и будут кормить хорошей едой.

Он подождал мгновение, давая Эллику возможность испугаться того, что герцог просто заберет экзотический подарок и ничем его не вознаградит. Заметив, что искры гнева начинают разгораться, он заговорил снова:

– И я объявлю начальнику тюрьмы, что ты будешь иметь право навещать обоих моих заключенных, когда пожелаешь. Кажется справедливым даровать тебе некую привилегию. Доступ к тому, что со временем станет твоим. Как ты считаешь, канцлер: это справедливо?

Эллик встретился с герцогом взглядом, и постепенно в его глазах появилось понимание.

– Это более чем справедливо, блистательный. Я приведу его немедленно. – Он дернул было за цепь своего пленника, но герцог покачал головой.

– Оставь человека-дракона здесь, пока будешь ходить за тюремщиком. При мне моя охрана – думаю, мне нечего бояться со стороны этого скелета.

По лицу канцлера промелькнула тень беспокойства, но он только глубоко поклонился и, медленно пятясь, покинул – помещение. Герцог продолжил рассматривать свою добычу. Судя по виду Старшего, над ним особо не измывались. Наверное, он немного оголодал – а блекнущие синяки свидетельствовали о побоях. Однако никаких признаков инфицированных ран не было заметно.

– Что ты ешь, существо? – поинтересовался он.

Старший встретился с ним взглядом.

– Я человек, несмотря на мою внешность. Я ем то же, что ели бы вы сами. Хлеб, мясо, фрукты, овощи. Горячий чай. Хорошее вино. Я был бы рад любой чистой еде.

Герцог заметил, что в голосе человека-дракона послышалось некоторое облегчение. Он понял, что с ним будут хорошо обращаться и дадут ему время выздороветь. Ни к чему вкладывать ему в голову какие-то другие мысли.

– Если вы дадите мне бумагу и чернила, – сказало существо, – я составлю письмо моей семье. Они меня выкупят.

– А твой дракон? Ты ведь, кажется, сказал, что пел дракону? Что он может дать за твое благополучное возвращение?

Старший улыбнулся, но улыбка у него получилась несколько кривая.

– Мне трудно сказать. Возможно, вообще ничего. Поступки Тинтальи по человеческим меркам предсказать нельзя. В любой день и час ее отношение ко мне может измениться. Думаю, вы заслужите ее расположение, если я смогу благо-получно вернуться туда, где она рано или поздно сможет меня найти.

– Значит, тебе неизвестно, где она?