Кровь фей
Шрифт:
Инисой звали палочку Наставницы, сделанную из аргены, росшей давным-давно, лет, наверное, четыреста тому назад.
— И вы по ночам летали раскрывать свой талант? — Лэннери тоже улыбнулся.
— Не по ночам, но я брала на себя дополнительные задания… ввязывалась куда угодно… а мой особенный талант пробудился совсем неожиданно, — сейчас воспоминания о прошлом, которые так любила Наставница, звучали гораздо интереснее, ведь речь шла о чём-то, близком Лэннери.
— И что это был за талант?
— Вызывать дождь. Я
— Представляю себе, — хмыкнул Лэннери. Пожалуй, было бы неплохо облить лицемерную Беатию, надменную Лейю или Аргалена с его вечным: «Ну, дай мне кусочек своего сайкума, ты же наверняка не так голоден, как я!»
— Поэтому не беспокойся о своём особенном таланте. Он проснётся, когда придёт время. А пока что оставь ночные вылазки и готовься к экзамену — уверена, ты сдашь его, как надо, — ободряюще заключила Наставница.
Лэннери кивнул и хотел уже уйти, чтобы обдумать всё это у себя в комнате. Но вспомнил о самом главном, с чего начинался разговор. Тогда Наставница только свела брови вместе и ничего не сказала, а сейчас Лэннери хотел добиться от неё ответа.
— Скажите, а ведь на самом деле Равновесие нарушено?
Открытость и дружелюбие Наставницы мгновенно исчезли, как не было их.
— С чего ты это взял? — Она выглядела настороженной, будто черномаг и его нечисть собирались вот-вот постучать в двери Школы.
Лэннери объяснил. Вспомнил всё, что видел во время ночных вылазок; добавил к этому свои собственные предположения, страхи и догадки, однако, выслушав его, Белая Наставница покачала головой.
— Ты неправ, Лэннери. Если б Великое Равновесие нарушилось, нам пришла бы весть от Хранительницы. Да, нечисть вылезает то там, то здесь, но её становится всё меньше. Скоро — лет через пятьдесят — с нечистью будет покончено, и останется только человеческая несправедливость. Ну, а с этим, — вздохнула Наставница, — боюсь, мы ничего поделать не сможем. Люди так устроены — они всегда несправедливы. Мы можем только следить за Равновесием и поддерживать его. И не принимать всё так близко к сердцу. Ты же пьёшь настой белокорня, Лэннери?
— Пью, — соврал юный фей, хотя в последнее время он чаще украдкой выливал его.
— Вот и пей дальше. Ты почувствуешь себя лучше и сможешь спокойно заниматься своими делами, не думая о лишнем.
Наставница ясно дала понять, что поставила точку в разговоре, и Лэннери был вынужден удалиться, проглотив вопросы о том, насколько прочна защита Школы и не прорвётся ли черномаг. Лэннери не мог забыть его страшного чёрного лица и бледных, как у мертвеца, губ, говоривших тому человеку: «…не подведи».
Перед тем, как лечь на кровать и уснуть, Лэннери с внезапным подозрением спросил Айю:
«А что, Наставница и вправду
Айя помолчала и хихикнула:
«Нет. Я сказала это, чтобы ты бросил своё глупое упрямство и наконец признался!»
«Ясно», — и ему ничего не оставалось, как посмеяться вместе с ней.
Сны Лэннери оказались беспокойными: в них он бесконечно куда-то нёсся, спасал друга, вставал перед нечистью и хибри со сломанной палочкой в руках, видел раненую Наставницу… Посреди выжженного поля, где он сидел, не в силах взлететь, кто-то потряс его за плечо. Сильнее, ещё сильнее. Лэннери отмахнулся, сердито крикнул:
— Пошли вон!
…и обнаружил, что сидит на кровати, а рядом — Саймен. Недовольный, даже злой Саймен.
— Что такое? — Лэннери протёр глаза, уже догадываясь, в чём дело. В окно вовсю лился свет Белой Звезды, а значит — пора собирать росу с цветов и сок с аргеновых деревьев.
Но Саймен заговорил о другом:
— Пора лететь на задание.
— Так, погоди, — медленно произнёс Лэннери, приглаживая растрёпанные волосы, — а сбор росы и сока я уже проспал, получается?
— Да. Я за тебя собрал, — коротко и сухо отозвался Саймен.
Лэннери в знак благодарности протянул ему руку; друг стиснул ладонь, как будто желая раздавить её, и всё так же сухо продолжал:
— Мы летим в деревню Хейгри. Хибри восстала из мёртвых, а вместе с ней и всё кладбище.
И, выпустив руку Лэннери, прибавил:
— Если б ты ночью меня послушал, этого бы не было.
Лэннери подумал о том же, и на душе у него стало скверно, почти как тогда, на крыше. Вот бы выпить настой белокорня — но его юный фей вылил в цветы перед Школой ещё вчера вечером.
— Я же не Хранительница — знать, что наперёд будет, — буркнул Лэннери, вставая с постели. Удобство быть феем в том, что, в отличие от людей, можно спать одетым, а не переоблачаться в какие-то нелепые рубахи и ночные колпаки. Да и причёсываться с утра не надо — достаточно помахать перед собой палочкой, рассыпая искры, и готово. А вот умыться росой не помешало бы, но Лэннери решил, что сделает это по пути.
Саймен, молча наблюдавший за ним, развернулся и полетел к двери.
— Давай быстрее, Лэн!
Подхватив палочку, Лэннери устремился следом.
Отряд фей на этот раз состоял из Лэннери, Саймена, Риджаны, Лейи и… Беатии. Не самое приятное сопровождение. Правда, Беатия больше молчала, держа в руке привычный букетик белоцветов, который сотворила с помощью особенного таланта. А вот Лейя за что-то отчитывала Риджану — видимо, на правах будущей Наставницы. Знала бы она, что место уже занято!
— Скажи Аргалену, что это мерзко — опускаться до того, чтобы заходить в их дома и пробовать их еду, — донеслось до Лэннери. — Меня он слушать не желает!