Кровь и Пламя
Шрифт:
— В каком плане? — “Хонда” резко остановилась, Михаил недовольно скривился.
— Ну, я понял, что при советской власти все волшебники стали техномагами, а потом Союз пал, и что случилось с волшебниками?
— Ну, — лицо главы аналитического отдела WarConsulting озарила хитрая ухмылка, — Они стали капиталистическими техномагами. В девяностые нам пытались насадить Статут о Секретности, но, как я уже говорил, техномагам проще его соблюдать, да и издревле повелось в нашей стране, что антагонизма между волшебниками и мирянами
— Мирянами? — удивлённо посмотрел на него юноша.
— Так в России называли и называют неволшебников, тебя, например.
— Церковью очень сильно отдаёт от этого термина.
— Православная христианская церковь является частью русской культуры, от этого никуда не деться, — пожал плечами Михаил.
— И как она относится к магам?
— Как государство скажет, так и относится, — иронично ответил Романов, — Церковь в этом плане особо не спрашивают, у нас, слава богу, не Иран.
Рихтер засмеялся, машина снова тронулась, и впереди замаячило окончание пробки.
— Когда Россия закончила убивать сама себя и вновь встала на свой классический авторитарно-раздолбайский путь, тогда мирянская власть вспомнила про волшебников, — продолжил свой рассказ глава аналитиков, — И собственно произошла повторная интеграция волшебного сообщества в мирянское. Благо за девяностые года, когда нас пытались развести по англосаксонскому образцу по разным полюсам, не появилось какого-то катастрофического антагонизма, потому в отличие от той же Британии или даже Германии, Российская Федерация и Российская Магическая Федерация суть есть одно государство. У нас сейчас вышло нечто среднее между тем, что было до Революции и что было при Советах.
Они вновь остановились, но до свободной дороги остался лишь один ряд автомобилей, замерший из-за запрещающего сигнала светофора.
— Именно поэтому вполне мирянское ЧВК, контролируют волшебники? — Эдди внимательно посмотрел на коллегу.
— Именно так, — тот кивнул и ухмыльнулся, — Кто б нам запретил, в конце-концов?
— А как стать волшебником? — этот вопрос мучил Рихтера с того самого разговора в кабинете Салтыкова, но он всё никак не находил подходящего случая его задать.
— Родиться, — пожал плечами Романов, — Волшебники могут родиться, как в семье волшебников, так и у обычных людей. И нет, даже специализированные институты в Союзе не смогли выделить какую-либо закономерность в этом. Ген волшебства, к сожалению, не найден до сих пор. Возможно, его и нет.
Машины снова двинулись, и “Хонда” наконец-то выехала из пробки.
— Жаль, я бы хотел научиться магии, наверное, — задумчиво произнёс Малыш Эдди, глядя на здания за окном, рыжие от заходящего солнца.
— К сожалению, таким можно только родиться. Единственный удел мирян, это исследования данного феномена.
— Жаль, а магия правда становится слабее?
— Да, — кивнул Михаил, — По-сути уже больше ста лет волшебники
— Но правильного ответа нет?
— Правильного ответа нет, — покачал головой Романов, — Потому вся эта текущая заварушка в Европе она, конечно, развернётся под знамёнами спасения волшебства ради будущих поколений, однако вестись будет, как бы цинично это не было, ради власти и денег для конкретных магов.
— Всё, как и всегда.
— Всё, как и всегда.
“Хонда” ехала по широкому берлинскому проспекту, а над столицей Германии заходило яркое августовское солнце.
**
(19 августа)
В кабинете Августы в родовом замке Вальдбургов горел свет.
Солнце почти село, потому бывший Канцлер Магической Германии по-традиции повелела включить газовые лампы, разогнавшие сумрак, скопившийся по углам. Сама она расположилась за массивным письменным столом и, сложив пальцы домиком, наблюдала за гостями.
А их у неё снова было много: на одном из кресел у небольшого столика сидел Альбрехт Баварский и аккуратно пил чай, в соседнем кресле расположился могучий Виктор Церинген, Шварцвальдский Медведь, раскрасневшийся и отдувавшийся, то ли от жары, то ли от волнения. На диванчике напротив них расположились самодовольная Бригитта Вальдхаузен и Карл Бюркель, который вертел в руках чашку с кофе, словно бы решая, допивать его или отставить. Его руки чуть заметно подрагивали.
— Герр Виттельсбах, то, что Вы нам предлагаете, это война, — в голосе Августы звучал металл.
— Фрау фон Вальдбург, то, что я предлагаю, это единственный способ вернуть Германии порядок, — вежливо улыбнулся тот и посмотрел на Бригитту, — Если бы не солдаты Эрнста и эти русские наёмники, всё могло бы сложиться иначе.
— Если бы, — фыркнула женщина в ответ, — Эрнст мог разгонать Бундестаг и повесить нас всех на фонарных столбах, мы были в полной его власти, но он этого не сделал.
— К счастью, — Вальдхаузен аккуратно взяла свой кофе и сделала глоток, — Но это мягкосердечие стало его ошибкой.
— То есть то, что Генрих Гессенский притащил в парламент нациста и попытался привести его к власти, это никого не смущает? — зло проговорила Августа.
— Он был под чарами этого самого нациста, — пожала плечами Бригитта.
— Если бы не милиционеры из Тюрингии, думаю, нас бы тут не было вовсе. Отто не стал бы церемониться.
— Это домыслы, Августа, — невозмутимо отпил свой чай Альбрехт, — Ты же сама понимаешь, что мы должны действовать, исходя из тех событий, что произошли, а не из того, что могло случиться.