Кровь и почва
Шрифт:
Мне пришлось челюсть на лету подхватывать, чтобы не ударить ей об столешницу. Вот так вот, прямо Блерио и Нестеров с Жуковским в одном флаконе.
— Да что вы говорите? — сделал я удивленное лицо.
— Ваше сиятельство, вы позволите мне об этом сделать доклад в академии наук?
— Нет.
— Но как же так? — старик огорчился как ребенок.
— Вы, дорогой барон, сделает этот доклад во Втуце, в нашем Рецком политехническом обществе. И только потом, после того как этот ваш труд опубликуют в научном альманахе этого общества, и вас примут в члены этого общества, вам
Старик вздохнул.
— Мне будет позволено носить на вашем мундире свои ордена?
— Безусловно, — сразу ответил я.
А старикан-то оказывается тщеславен. Это хорошо.
— Парочка молодых математиков, чтобы помогли мне с расчетами, — вздохнул полковник, — Очень много придется обсчитывать, ваше сиятельство, а я уже не так быстр мозгами. И…
Я поспешил его успокоить.
— Если вы беспокоитесь о флотской пенсии, то она, как и право ношения флотского мундира остается с вами. Вне службы можете носить любимое вами морское одеяние. А теперь, после того как мы пришли с вами к обоюдному соглашению, я приглашаю вас разделись со мной обед.
— Ваше сиятельство, — заявил этот архаизм после того как повязал под горлом салфетку, — а почему на такой хорошей реке у вас в городе нет яхт-клуба?
«Мичманцу» за привлечение столь перспективного кадра в авиацию я выписал денежную премию. Не слишком большую, но и не маленькую. Хватило летунам на отвязанный загул в лучшем борделе города.
Неожиданно прилетел Плотто со своим дирижаблем. Как специально подгадал, когда я был в Калуге.
В этот раз он не стал от меня прятаться и обиженку больше не грыз.
Основная его задача в этот раз была аэрофотосъемка будущих трасс императорской авиапочты и подбор удобных мест для промежуточных аэродромов.
Вот так вот… Не все на меня император взвалил, но поторапливает ненавязчиво так. А заодно, как я думаю, и меня проверить: как тут у меня обстоят дела с созданием материальной части для этой самой авиапочты, и с личным составом почтальонов.
— Бисер решил фельдкурьерами не ограничиваться, а серьезно заработать на авиапочте, по крайней мере, вывести ее на самоокупаемость, — Вит смотрел на меня сквозь раскручиваемое в бокале вино.
Мы сидели в моем гостиничном люксе и вкушали плоды щедрот рецкого солнца. Мне как раз пару бочонков прислали из имения в качестве столового оброка.
— Как ты помнишь, телеграф у нас только вдоль линий железных дорог, а авиапочта обещает быть не только практически такой же скорой как телеграф, но еще и тайной в отличие от телеграмм. Бизнесмены эту идею уже оценили и готовы за такое нехило платить. Вплоть до того чтобы самим создавать компании по воздушным перевозкам почты. Я, к примеру, к вам половину тонны писем привез. Частным образом. Не только в Калугу, но вообще
— Так ты в Риест летишь отсюда?
— Ну да.
— Меня возьмешь?
— Не проблем. Вахрумка и так должен лететь смотреть сверху возможные трассы своих дорог.
— На предмет?
— Хочет уменьшить количество тоннелей. Слёзницу Бисеру писал по этому поводу.
— Хорошая компания подбирается на пути к теплому морю, — улыбнулся я.
— А ты там что забыл?
— Заводик один надо проинспектировать. Да и просто любопытно мне. Никогда еще здесь на море не был.
— Что за заводик?
— Скорее мануфактура. Матрацы делает из морской водоросли. Водоросль дикая, крепкая грубая ткань из Винетии, рабочие руки местные. У меня тут в Калуге жилищное строительство массовое разворачивается — матрацы нужны позарез. Причем в запас на складе. Хочу дать там пинка, чтобы пока теплое время года побольше их продукции через перевал перегнали.
Не говорить же Плотто про йод — это государственный секрет Реции. Хотя именно про увеличение поставок кристаллического йода в Калугу я и буду там разговаривать. Спрос на «рецкий бальзам» в империи только растет и даже бывшие враги его жаждут купить и побольше.
Особенно важно разрулить логистический казус поставок «рецкого бальзама» в Винетию. Экспорт йода у нас исключительно в мелкой таре — такова маркетинговая политика герцогства — давать работу преимущественно своим. Максимально возможно. Увеличение производства йода влечет за собой увеличение мощности местного стекольного завода. При этом поставлять раствор йода в Винетию в двадцати литровых бутылях категорически нельзя, а гонять пустую мелкую стеклянную тару через горы — верх идиотизма.
Спирт гонять через горы обратным маршрутом уже лучше, так как темные двадцатилитровые бутыли становятся оборотной тарой. И типо… раствор йода привезли из Калуги и в Риесте только разливают. Уже легендируется. И при должных мероприятиях секреты сохраняются.
И вообще своим глазом посмотреть никогда не вредно. Может, и подскажу чего дельного.
А пока я с Плотто беседу поддерживаю.
— Если все маршруты будут только вдоль железной дороги, то… смысла особо нет в частной авиапочте, — возразил я. — Достаточно много вкусных мест для деловых людей там, где нет «чугунки». Смысл авиапочты не только в том чтобы убыстрять процесс, а в том, чтобы еще и сокращать расстояния. И не отбирать у железной дороги доходы с почтовых вагонов. Ты с имперским министерством почт и телеграфа консультации вел?
— Нет. А надо? — удивился Плотто.
— Надо. — Утвердил я. — Потому как система почты в самом широком ее смысле должна быть единой для всей империи. Империя это дороги и почта. То, что связывает людей. И я не думаю, что частная почта долго просуществует без лицензиировании от верховной власти. Платной лицензии, между прочим. А дирижаблем письма возить слишком накладно выходит, если специально его гонять или слишком непредсказуемо, если ждать оказии. Дирижабль предназначен для крупногабаритных грузов, которые не вписываются в железнодорожный стандарт. Я так думаю.