Кровь и струны
Шрифт:
Юноша звучал неуверенно и сам путался в том, что говорил. Отец вздохнул.
– Хорошо. Тогда действуем дальше, как и собирались.
Ранни улыбнулся – понимающе, но хищно. Эстелла все еще не привыкла видеть его таким… довольным, как зверь, спущенный с цепи.
– Слушаюсь.
Он кратко, с почтением кивнул и потрепал Крысенка по плечу. Тот вздрогнул, приходя в себя. Отец продолжил:
– А по поводу нашей маленькой помехи – время настало,
В этот раз улыбка на лице Ранни была такой же ослепительной, как солнце. Он поклонился, плавно проведя рукой в сторону, и рыжие волосы мелькнули в воздухе языками пламени.
– Благодарю, мой лорд.
Странное дело, но его слова возымели такой же эффект, как щелчок кнута над ухом. Эстелла с непонятно откуда взявшейся прытью вскочила на ноги и, подхватив лампу, понеслась вверх по лестнице. Казалось, она стала оленем, бегущим от стаи гончих.
Мысли в голове путались мотками пряжи. Ах, милый Ранни, во что же ты влез? И отец… Нет, это наверняка благое дело. Иначе быть не может. Отец бы не обратился к магии смерти просто так. Эстелла поежилась и ускорила шаг, отбивая каблуками военный марш. Она не боялась шуметь – главное успеть раньше, чем отец с Ранни выйдут из-за двери, заглушавшей звуки снаружи.
Стены словно давили, стискивая плечи, а аромат курительных палочек душил не хуже петли. Едва нащупав нужную выемку, Эстелла протиснулась в появившийся проход и тут же закрыла его, резко дернув вниз закрепленный на стене канделябр. Оплывший на ножке воск оставил на ладони тонкую пленку.
Эстелла выдохнула, щурясь от яркого света и чувствуя, как сдавливающее грудь металлическое кольцо разжимается. Утерев уже почти не дрожащими пальцами пот со лба и оправив платье, она развернулась и столкнулась нос к носу с Тернием. Ойкнула от неожиданности. Мозориец всплеснул руками и изобразил на лице крайней степени изумление.
– Молодая леди! Какая приятная встреча, – весело сказал он с улыбкой, но в глазах так и осталось что-то темное.
Эстелла поспешно спрятала лампу за спину.
– Здравствуйте, уважаемый Терний.
Она поежилась, будто снова оказалась в холодном подвале, и тоже приветливо заулыбалась. Терния Эстелла побаивалась. При первом знакомстве мозориец напомнил ей раскормленного домашнего кота. Округлый живот, похожий на барабан и всегда неизменно обтянутый линялым бархатным камзолом, густые пшеничные усы, румяные щеки, нос картошкой – прямо-таки добродушный толстяк из сказки. Но иногда Терний напоминал
Например, сейчас.
– Ну какой «уважаемый Терний», я же просил звать меня просто дядюшка Толли, – деланно нахмурился он и погрозил Эстелле пальцем.
Девушка почувствовала, что ее улыбка вот-вот из непринужденной станет натянутой.
– Дядюшка Толли, – послушно повторила она.
Необходимость расшаркиваться перед каким-то начальником стражи злила, но таков был указ отца.
Терний довольно сощурился.
– То-то.
И вдруг неожиданно ловко ущипнул Эстеллу за нос. Та растерянно и недовольно заморгала. Мозориец хохотнул, удовлетворенный своей проделкой, и степенно двинулся прочь.
– Доброго вечера, молодая леди, – сказал он, проходя мимо. – А платье лучше сменить. Прискорбно, но вы где-то испачкались.
Эстелла резко обернулась. На подоле расплывалось жирное пятно от вытекшего из наклоненной лампы масла. Вот же! Теперь точно попадет. Девушка нахмурилась, глядя вслед Тернию, и замерла, осененная внезапной мыслью.
Отец звал Терния своим приятелем, что было странным, но допустимым. Поэтому девушка не удивлялась, что отцовский друг гостит в замке. Однако он был не просто начальником стражи. Терний работал на недавно почившего виконта.
Раньше Эстелла не придала бы этому значения, но сейчас это маленькое наблюдение отозвалось тревогой. Что-то происходило, что-то важное, взрослое, «не для твоих ушей, глупышка, в голову не бери». И Ранни сунулся в самый эпицентр.
Эстелла стиснула губы, сумрачно уставившись на выглядывающие из-под подола носки туфель. Ее мир разваливался на части, менялся, становился совершенно шатким, как бы она ни пыталась его удержать.
Глава 1. Фокус с монеткой
Запах цветов преследовал ее, даже когда сад остался позади, будто внутри стен распускались невидимые бутоны. Барон Реплих действительно был богат, раз мог позволить себе живые растения. Правда, только снаружи – в вазах, мимо которых Марита прошла, виднелись розы, свернутые из ткани и сбрызнутые духами. Воду в Урносе ценили больше золота.
В коридоре Марита остановилась и еще раз поправила одежду. За несколько месяцев, поведенных в чужой стране, она так и не смогла к ней привыкнуть. Простолюдинки тут носили просторные юбки, которые были сзади длиннее, чем спереди, и блузки со свободными, скошенными треугольником рукавами.
Конец ознакомительного фрагмента.