Кровь и Звёзды
Шрифт:
Флаттершай придержала его и дала пурпурное лечебное зелье. После того, как он его выпил, кашель немного ослаб.
— Спасибо, как я уже говорил, она будет рада принять участие в любой вечернике. Даже в больнице.
— Нет. Я не могу. Она… она изменилась, — сказал тихо Флаттершай, смотря на него. — Она всегда такая… такая безумная. Я знаю, она улыбается и смеётся, но порой она меня пугает.
— Поверь мне, меня она тоже беспокоит, — пробормотал он. — Я никак не ожидал, что она будет такой… усердной. Она схватила нескольких
— Эпплджек говорит, что Пинки Пай заказала кучу вещей для своего министерства, — Флаттершай слегка закусила губу, и уклончиво отвела взгляд в сторону.
— Что случилось? — спросил он, издавая хриплый шум. Когда она не ответила он, слегка погладил её крылья. — Что случилось с Пинки Пай, — его голос не был решительным, но его тон был настолько авторитетным, что мне хотелось сесть смирно.
— Пожалуйста, не используй директорский голос, — сказал Флаттершай, закрывая глаза.
— Прости, — ответил он медленно, своим скрипучим голосом. — Такая у меня работа, все-таки. Я должен держать Луну в курсе.
— Пожалуйста, не говори ей. Это было только один раз! — произнесла Флаттершай, прикрыв рот копытами, сомкнутыми вместе. Медленно она сдавалась, от того, как он смотрел на неё. Наконец, пропищала:
— На днях она потеряла сознание. В течении нескольких дней она работала, работала и работала. Она пользовалась этой… штукой. Её называют Дэш. У неё были маленькие ингаляторы по всему офису. Похоже, она потеряла сознание, когда пыталась сделать ещё. Её нашел её секретарь.
— С ней всё в порядке? — спросил Голденблда, продолжая гладить её крылья.
Флаттершай вздохнула и покачала головой.
— Она вернулась к работе. Она проигнорировала, меня, своего врача, всех остальных. Сначала… она смеялась. Но потом, посмотрела на меня. Как-то… сердито. Она велела мне уйти и оставить её в покое, — Флаттершай дрожала. — Ни кто из друзей не говорил мне такое, — произнесла Флаттершай, нежно обнимая живот.
— Она испытывает сильный стресс. Все вы. Особенно ты — сказал он, поцеловав вдоль ее желтой шеи. — Как ты чувствуешь себя? Все ещё плохо?
— Нет. Уже прошло, — пробормотала Флаттершай и слегка улыбнулась. — Тебе не нужно беспокоиться обо мне. О детях я знаю всё.
— Ты можешь знать все о других пони. Но это первый раз, когда ты делаешь это сама. Вспомни, что сказал, Трублад и успокойся. Пускай Редхэрт и Черили теперь позаботятся об открытии больницы и школы, — ответил он. — Ты наверно хотела бы, тоже присутствовать…
— Ну, они названы в мою честь, — произнесла она деликатно, затем посмотрела на него и слегка улыбнулась. — И что произойдет «такого важного в будущем Эквестрии, что ты контролируешь всю деятельность Министерства Мира» а? — вдруг она осеклась. — Ой, прости. Это было
— Непременно будь грубой. Ты можешь быть чрезмерно раздражительной, если от этого тебе станет лучше, — он рассмеялся. Потом вздохнул и погладил её живот. — Однако я должен иметь представление обо всех нарушениях, ради каждого пони. Луна должна узнать первой. Потом Рэрити.
— Как ты думаешь, я могу рассказать всё моим друзьям? — спросила она своим милым тихим голосом.
— Возможно. Мы ещё подумаем об этом, — прохрипел он тихо.
— Я люблю тебя, — прошептала она, вытягивая шею, чтобы поцеловать его.
— Я знаю… — прохрипел он, чем прервал поцелуй.
На мгновение мне показалось, что придется терпеть ещё одно воспоминание секс марафона, но пара лишь обнималась. Флаттершай надела очки и начала просматривать бумаги, а он читал отчеты о Эквестрийской Космической Программе. Он спросил её о попытках изменения памяти заклинаниями для лечения психологических травм. Она спросила его, думал ли он над именем для ребенка. «Отсутствие в нем частицы блад» было единственным его требованием.
Когда они приблизились к Хуфингтону, он открыл ящик своей магией.
— Вот. Я планировал подарить это на вечеринке, но…
И он леветировал аккуратную серебряную заколку для гривы в виде бабочки. Она ахнула и покраснела, когда он поднес и прижал волосы с её помощью, закрывающие ей лицо. Розовые кварцевые крылья слегка сверкали. Детали были настолько реалистичны, что казалось, будто она сейчас взлетит.
— Она прекрасна! Ты взял её у Рэрити? — сказала она, поправляя её копытом.
Он колебался прежде чем улыбнулся и ответил:
— Что-то вроде того.
Она начала было протестовать, что это чересчур мило, но поцеловав, он заставил её замолчать.
— И я знаю кое-какого пациента, который будет любить её.
Она улыбнулась и расслабилась, соглашаясь.
Наконец они достигли огромного бетонного здания. Флаттершай вздохнула, посмотрев в окно крытого вагона.
— Это так… так… — бормотала она, потом посмотрела на него. — Мило.
— Это отвратительно. Все строение в Хуфингтоне должны быть отвратительными. Таковы строительные нормы и правила, — сказал он с улыбкой, и получил тоже в ответ. — Радуйся, что это не одно из тех четырех чудовищ, что они строят в ядре.
— Да, я действительно не понимаю, почему Хуфингтон охватил постмодернистичный минималистский брутализм, как основной архитектурный стиль, — сказала она, когда вагон приземлился на крышу больницы.
«Пост… что? Что за пост? Она сказал что здания похожи на посты?» она встала, и я не получила ответа.
Возле посадочной площадки стоял Рэдхарт.
Голденблад поднялся и соприкоснулся носом с Флаттершай.
— Береги себя, будущая мама.
Она засмеялась, вскочила на копыта от этих слов, сильно покраснела и кивнула.