Кровь или семьдесят два часа
Шрифт:
На следующий день начальник взял больничный. Участковый терапевт поверил коллеге на слово и дал ему отдохнуть недельку. Но ни через неделю, ни через месяц шеф так и не появился. Забота о собственном здоровье теперь занимала все его мысли. У него началась болезнь многих студентов третьего курса мединститута. Каждый день он находил у себя новые заболевания и уже стал подумывать о преждевременной пенсии по состоянию подорванного тяжелой работой здоровья.
Не смотря на ранний час, жизнь в приемном покое кипела.
Парамедики сновали по коридору доставляя новых
Смотровые боксы были наперечет и вскоре перед Дичей, все еще державшим Вичину руку, выросли два санитара с каталкой.
Они отвезли спасенную пациентку в палату интенсивной терапии. Проведя поверхностный осмотр, дежурный врач стал тут же оформлять документы по неотложной транспортировке: «Мы переводим ее под наблюдение вашего лечащего доктора в Балтимор. Как только бумаги будут готовы, за ней приедет транспортная бригада из больницы имени Хопкинса».
«Все это очень странно, — забеспокоился Дича. — Откуда взялись такие расторопность и рвение? Ведь я даже не заикался о переводе…» Он недоумевал, вспоминая, какие препоны им чинили год назад. В прошлом декабре, уже начиная с приемного покоя, дежурный пульмонолог отказывался звонить лечащему врачу Вичи. Сначала он ссылался на занятость, а ближе к ночи — на неурочный час. Тогда Вичу промурыжили до утра, а когда отговорки про неурочный час стали неактуальны, сменилась дежурная бригада. Новый доктор сказал, что ему про перевод в Балтимор ничего не известно, и их мытарства в приемном покое продолжались до полудня. Потом Вичу подняли в кардиологическую реанимацию, потому что в пульмонологической якобы не было мест. И лишь спустя два часа они наконец-то попали в палату интенсивной терапии, специализирующуюся по легочным заболеваниям.
«Что за неорганизованность? — удивлялся тогда Дича. — Неужели нельзя было переждать эти два часа в приемном покое и не болтаться с отделения на отделение?» Ситуация прояснилась сама собой, когда стали приходить счета из лечебницы. Как оказалось, это была организованная неорганизованность, в результате которой каждое отделение выставило свой счет за оказание медицинских услуг. И хотя страховая компания покрывала восемьдесят процентов расходов, остающаяся сумма получилась довольно приличной. Дича решил лишний раз жену не расстраивать и не показал ей пугающие цифры.
— Сколько там? — нервно спросила Вича, увидев почтовый конверт из больницы и грустно пошутила: «Напиши им, что я запла когда пойду работать».
Она всегда переживала за дыры в семейном бюджете, которые пробивали ее медицинские расходы. Вича частенько прятала от мужа счета от врачей, а то и просто выкидывала, благо почту приносили, когда Дича был на работе. А научил ее этому несложному трюку сосед.
— Что они могут тебе сделать? — учил ее Шура. — Только вычесть из твоей зарплаты, которой нет.
Но в этом конкретном случае были праведные пути, чтобы поставить зарвавшихся деляг от медицины на место.
— Не на того напали, — успокоил ее Дича. — На то мы и живем в стране, где права каждого защищены, — он уже прикидывал в голове текст апелляции.
Бумажную войну с потерявшей стыд лечебницей они выиграли. Больнице пришлось признать необоснованность своих действий и поубавить безмерные аппетиты.
«Не иначе, эта история сыграла какую-то роль, и нас хотят перевести без задержки», — успокоился Дича, не подозревая, что причина такой расторопности была гораздо глубже и страшнее.
Транспортная бригада из Хопкинса не заставила себя долго ждать. Вичу переключили к портативному аппарату искусственного дыхания, и легкую как пушинка пациентку без труда переложили на жесткую каталку, привезенную из реанимобиля.
* * *
Жесткие
Она нежно провела но нему пальцем и помянула недобрым словом хирурга за топорную работу. Конечно, она знала, когда оперируют на открытом сердце, никто не заботится о внешнем виде шва. Да и зашивает разрез обычно не кардиохирург, а его ассистенты. Но все равно могли бы быть и поаккуратней.
Дича, как и она сама, успел вдоволь проболтался по больницам. Наверное, поэтому они так хорошо и понимали друг друга.
Их взгляд на жизнь отличался от взгляда здоровых людей. Они не загадывали далеко вперед и дорожили каждым моментом настоящего. Однако, были в частых посещениях больниц и свои плюсы. Близкое общение с разными людьми сделало их кругозор шире и богаче по сравнению с теми, кто вращался в одних и тех же компаниях. А об услышанных в больничных палатах историях и анекдотах даже говорить не приходится. Ее Дича был просто кладезем народного фольклора. С ним долгие поездки на электричках не были изматывающе скучными. Вича вспомнила, как они в первый раз вместе добирались до дачи своим ходом. К тому времени она уже давно не ездила на электричках. В их семье появился автомобиль, и пригородные поезда остались в детских воспоминаниях. Но в этот раз они хотели побыть на даче одни и поехали на перекладных. Вича помнила название ближайшего к даче железнодорожного узла, где они и вышли. Оглядевшись, она поняла, что ошиблась.
Их платформа была на пару километров дальше в сторону городка Луги. До следующей электрички оставалось еще два часа, и они решили идти пешком. Вича злилась на себя за эту досадную промашку и мужественно шагала по шпалам, не обращая внимания на одышку. Дича давно не видел ее в таком подавленном настроении: — Ничего страшного не произошло. Со мной был похожий случай. Веришь или нет, но тоже под Лугой! — начал он свой веселый рассказ. — Я тогда был комсоргом нашей подстанции скорой помощи, и меня отправили на сборы комсомольских вожаков города в один из здешних пионерских лагерей. Поскольку была зима, лагерь выбрали элитный, с кирпичными корпусами и паровым отоплением. Поселили меня в одну комнату не с кемнибудь, а с сыном известного певца шансона и эмигрантских песен. Пока его отец ударно развлекал нью-йоркскую тусовку, сын исправно комиссарил на одной из подстанций «Скорой» Ленинграда.
Некоторые пытливые умы до сих пор мучаются неразрешимым вопросом: «Как сыну диссидента доверили неокрепшие души будущих коммунистов?» Потом Дича поведал о душевных политинформациях за бутылочкой водки. Активное участие многочисленной комсомольской братии в этих интереснейших занятиях привело к тому, что все привезенное спиртное как-то очень быстро закончилось, и нависла угроза срыва политического воспитания будущих руководителей страны. И, как не раз бывало, помощь пришла с загнивающего Запада. Усердное политвоспитание не прошло даром, и Дичин сосед по комнате вырос в настоящего комсомольского лидера. Не задумываясь, он взялся профинансировать добыче-разведывательную экспедицию за горючим. Отряд спасателей был отправлен в Лугу рейсовым автобусом.