Кровь или семьдесят два часа

Григорьев Дмитрий

На пассажирском сиденье миниджипа стоял сенсор, который определял вес пассажира. Если тот мало весил, то компьютер машины отключал подушку безопасности, о чем тут же извещал оранжевым огоньком на приборной доске. Сделано это было для защиты подростков от тяжелых травм вызываемых ударной силой выстреливающей подушки при небольших авариях.

— Так! Ты опять! — игриво сердилась Вича на машину, когда та подмаргивала ей своим оранжевым огоньком.

— Похоже, меня здесь за взрослую не считают! — жаловалась она и смешинки веселыми огоньками переливались в ее глазах.

Теперь пассажирское зияло холодной пустотой. Грустная улыбка отразилась в тонированном

стекле машины. Так мы и стояли друг против друга, два горьких одиночества в бесконечной ночи. А невдалеке, на пятом этаже, слабо светилось окно той, что когда-то объединяла нас.

Неоновый свет фар выхватывал из темноты пустую дорогу.

Больница стремительно удалялась в зеркале заднего вида и так же стремительно приближалось непереносимое одиночество. Не спасли от него и собаки. Когда я приехал домой, они не спали.

Может их разбудил шум машины, а может, не смотря на поздний час, они терпеливо караулили своих хозяев. Попрыгав вокруг и радостно полаяв, они необычно быстро притихли и уставились на дверь. Бася недолго думая вскочил на диван и, встав на задние лапы, стал с напряжением вглядываться в непроглядную тьму за окном.

— Ну что, сиротки, не приедет ваша хозяйка, — дрожащим голосом произнес я.

Ничего не понимающие собаки кинулись ко мне и, слабо поскуливая, стали заглядывать в глаза. Я сел на корточки и обнял их. Положив передние лапки на мои колени, они начали неистово слизывать соленые ручейки с моего лица. Немного успокоившись, я выпустил их во двор. Собаки сразу же побежали к калитке и уставились сквозь нее на остывающую машину. В этот вечер они позабыли о своей привычке первым делом кидаться к дальней секции забора, за которым жила соседская колли. Они тихо сидели у калитки в ожидании своей ласковой мамки и не сходили с места, пока их не кликнули домой. Обежав все комнаты, пушистые рыжики вернулись к входной двери и с немым вопросом смотрели вслед уходившему в спальню хозяину. Пеша забралась в коробку к недавно родившемуся щенку, а Бася еще долго смотрели на полоску неяркого света, пробивавшуюся изпод двери спальни.

Настольная лампа на Вичиной прикроватной тумбе излучала мягкий задумчивый свет. Я долго лежал, глядя на отблески фигурного плафона в ночном окне. Вот так же, наверное, и она не могла заснуть, когда я болтался по симпозиумам и конференциям. В такие одинокие ночи она наверняка как никогда мечтала о совместных поездках на юг.

— Что же ты, малыш, не дождалась всего один день до нашего отпуска? — спрашивал я в темноту, глотая слезы. — Где справедливость в этом мире? Тот последний вечер я даже не был рядом с ней. Я сидел в своем кабинете и подчищал хвосты текущим проектам, чтобы с чистой совестью позабыть о работе на целую неделю.

— Какая же ты была счастливая в этих поездках! — разговаривал я с Вичей, пытаясь побороть угнетающую тишину.

Потерявшись в дорогих сердцу воспоминаниях, я не заметил, как провалился в черную яму без снов.

Глава 11. Бабье лето

Одинокое холодное утро началось с плохого предчувствия. Я встал еще затемно, чтобы успеть выставить помойный контейнер, про который совсем забыл прошлой ночью. Мусоровоз забирал отходы раз в неделю, и прозевавшим машину предстояло наслаждаться благоуханием гниющих отходов до следующего сбора. Мне, конечно, было все равно, но соседи-американцы могли запросто пожаловаться в санитарный надзор.

Подойдя к контейнеру, я заметил огромную дыру в крышке.

Сначала

подумалось, что это сборщики мусора небрежно швырнули и раскололи ее. Приглядевшись, я увидел следы мелких зубов по краям отверстия.

«Неужели белки постарались?» Белок в округе было море, и собаки частенько гоняли их по двору. Растащенные по всему участку отходы, не оставили никаких сомнений в беличьих проделках. За все годы, что мы здесь прожили, этого никогда не случалось: «Видно, наши дела совсем плохи, если даже белки перестали бояться. Похоже, что Вича больше не охраняет наше гнездышко».

С этими невеселыми мыслями я заскочил в круглосуточный супермаркет и купил самый красный гранат.

Семьдесят первый час

Никто в реанимации не обратил внимания на необычно раннее появление мужа больной из тринадцатого бокса. Перед утренним обходом мужчина незаметно пронес с собой гранат и тайком от медсестры выдавил сок из нескольких зернышек на обветренный язык жены.

— Вспомни нашу стеклянную свадьбу, — прошептал он ей на ушко. — Не забудь, что ты тогда обещала мне дожить и до нашей серебряной свадьбы. Так уж, пожалуйста, держи свое слово!

* * *

Терпкий вкус гранатового вина вернул Вичу в то счастливое время, когда они веселились в кругу друзей. Они с Дичей снова были жених и невеста. Если бы кто-нибудь сказал ей, что она доживет до своей стеклянной свадьбы, она бы не поверила.

Вот уже пять лет, как она перешагнула среднестатистический порог выживаемости с ее заболеванием. Она верила в себя и посылала к черту пугающую статистику. Опьяненная счастьем и вином, она обещала своему Диче сделать все, что в ее силах, чтобы погулять и на их серебряной свадьбе. И стол она тогда накроет в сто раз лучше, чем сегодня.

— Куда уже лучше, — нахваливал свою хозяюшку Дича. — И так жарила-парила не переставая. Да и по супермаркетам все ноги сносили.

Пятничные хождения по магазинам были для Вичи своеобразным выходом в свет. Насидевшись за неделю дома, она с удовольствием ездила за покупками. Несмотря на накопившуюся усталость, Дича без разговоров возил ее, куда бы она ни просила. Конечно, они могли пойти в магазин за углом и по-быстрому закупить все необходимое. Но он-то знал, что Виче нужно развеяться. Поездить на машине, посмотреть город и послушать музыку. Особенно он умилялся, когда наступали холода, и она мучительно решала, какой же ей полушубок одеть. Чтобы был и по погоде и пошикарней. К полушубкам у Дичи тоже была слабость, но совсем по другой причине. Гуляя по магазинам, он любил с ними забавляться. Быстро потерев ладонью по пушистому меху, он тут же прикасался к Викиным ягодицам разряжая наэлектризованные пальцы. Она подпрыгивала на месте и смешно ругалась. Когда он пытался повторить трюк, она с притворным испугом припускала от него, грохоча продуктовой каталкой на весь супермаркет.

Не оставались без внимания и магазины, торгующие исключительно товарами из бывших советских республик. Туда, за русской едой и черным хлебом, они обычно ездили вместе с соседями. Проходя мимо мясного отдела, Шура частенько спрашивал Вичу: — А чего это Димон никогда не покупает свою колбасу? — показывая на палку вареной колбасы с ценником «Профессорская».

А особенно их веселило название соленых огурцов «Как у бабушки».

— Ну что, возьмем баночку «Как у бабушки»? — советовалась Вича.