Кровь Ив

Годвин Пэм

Его беспокойные пальцы замерли.

— Нам надо доставить ее обратно к Лакота.

Мне нравилась эта идея. Даже очень.

— Всего один день езды назад. И неделя похода по горам.

Мы уже знали дорогу и не должны столкнуться со слишком большим количеством неожиданных препятствий. Мы увидим три дружелюбных лица Лакота, и один этот факт творил чудеса с боевым духом.

Я погрызла краешек хрупкого ногтя.

— Оставив ее, мы вернемся в эту местность и продолжим свой изначальный путь вдоль пролива? — я дождалась

его кивка. — Тогда мы задержимся всего на две недели.

Две недели, которые мы бы и так провели в заповеднике, давая Ши время выздороветь и натренироваться.

— Я поговорю с Рорком, — тихо сказал он.

— С Ши нам тоже надо поговорить. Мы можем вылечить этих женщин, но от них зависит, что они хотят делать со своей жизнью. Мы не можем заставить их прятаться.

Он снова кивнул, прикрыв веки, и его глаза остекленели от утомления. Или это была печаль?

Я инстинктивно повернулась к нему лицом.

— Ты хочешь поговорить о Таллисе и Жорже?

— Нет. А ты?

Если бы мутировал один из моих стражей, то я нуждалась бы в выходе, который он предлагал — поддерживающее плечо, ухо, которое выслушает мои рыдания, или, скорее, нож, который вонзится в мое сердце. Я злилась из-за потери наших друзей и провала своих попыток защитить их. Но у меня не было слез. Не было боли в животе от горя. Я никогда не позволяла себе привязаться к Таллису и Жоржу.

Ужасно признаваться в таком даже самой себе, но цена привязанности в этом мире слишком высока. Люди умирали, неожиданно и часто. Такова наша жизнь. Смерть — это наша жизнь.

Он ждал ответа, и я ответила честно.

— Мне не нравится говорить о моих сожалениях. Мне нравится запихивать их в онемевший уголок, позволять им воспламеняться и становиться мстительными, пока они не сведут меня с ума.

— Ты уже сумасшедшая, — от улыбки в его голосе часть напряжения в воздухе рассеялась.

Рискнув оборвать открытый обмен еще до начала, я положила ладонь на его предплечье.

— Тогда давай поговорим о сарае. То, что ты увидел, когда вошел…

Мышцы под моими пальцами ожесточились, взгляд впился в мои глаза.

— Тут нечего обсуждать.

— Тут очень многое надо обсудить.

Его грудь приподнялась, губы выпустили обреченный вздох.

— Например?

— Близость. Отношения. Секс, — я растянула последнее слово и смотрела, как он ёжится. — Ты и я. Рорк и я.

Он закрыл глаза, отгораживаясь от меня. Отдаленное грохотание грома отмеряло утекавшие секунды.

Я наклонилась поближе к его уху, понизив голос, чтобы изобразить совершенную серьезность.

— И анальный секс. Знаешь, между мной и Рорком?

Он резко распахнул глаза.

— Что?

Улыбнувшись, я провела пальцам по напряженной коже под его ресницами.

— Просто пытаюсь добиться реакции.

Он опять прислонился затылком к стене.

— Что ты хочешь от меня услышать, Иви?

— Я

хочу, чтобы ты рассказал мне, что чувствуешь и о чем думаешь, когда видишь меня с другим мужчиной, — я прижимала пальцы к его руке, находя в этом опору. — Потому что, если бы я увидела тебя с Ши или другой женщиной, я бы много чего высказала, черт подери.

Неподвижный и упрямый, он скользнул в застывшее тихое место. Может, в его голове было не так уж тихо, но чем дольше он отказывался говорить, тем более оглушающим становилось его молчание.

Как раз, когда я уже думала, что он отстранится и убежит в дождь, Джесси удивил меня.

— Это нечестно.

Я зацепилась за его слова, которые стали еще выразительнее, когда он одарил меня страдальческим взглядом. Он прилагал усилия, использовал голос, позволял мне увидеть его, и я любила его за это.

Он не отвернулся, распутывая свои мысли.

— Сложно осмыслить, что из ста миллионов мужчин, оставшихся в мире, именно я нашел тебя. Я, — он прикусил щеку изнутри. — Призрак Анни, или какие там силы потрудились, могли бы выбрать любого для этой работы.

Выбрать? Я бы использовала слово «обременить». В его голосе должно звучать негодование, но я его не ощущала. Напротив, плечи Джесси расслабились, уголок губ приподнялся.

— Мне поручили защитить единственную выжившую женщину, — он провел ладонью по лицу и посмотрел мне в глаза. — Чувственную, воплощающую фантазии любого мужчину, просто охерительно великолепную женщину.

Сила его комплимента опалила мои вены и заставила желудок сделать сальто.

Я всего этого не заслуживала.

— Я не…

— Ты источаешь секс, дорогая. Я мог бы наблюдать, как ты потрошишь кролика, и получить эрекцию.

Я могла часами наблюдать за его великолепными губами. Мое дыхание перехватило, и я попыталась унять нежданную тяжесть в груди.

— Но не это делает тебя прекрасной, — Джесси облизал губы. — Дело не в идеальной форме твоего тела, и не в том, как твои маленькие рубашки подчеркивают сиськи, и не в естественном покачивании бедер при ходьбе.

Непрошеная улыбка завладела моими губами.

— Я не покачиваю…

— Это твоя улыбка… бл*дь. У меня такое чувство, будто я могу умереть, когда вижу, как твое лицо смягчается от счастья. Или когда ты бросаешь мне вызов с тем озорным блеском в глазах. Или используешь те остроумные юморные подколки, когда раздражаешься. Ты сексуальна, но это описание, которое даст ленивый мужчина. Твоя красота — это нечто намного большее.

Моя кожа раскраснелась и распалилась, заныла от желания сократить дюймы между нами. Моя потребность в нем накатила так внезапно, так свирепо, что я боялась пошевелиться, заговорить, сделать что угодно. Я была уже не снаружи. Я пробралась внутрь. Он впустил меня, показал свои чувства, свою прямоту и уязвимость. Один неверный ход, и он вышвырнет меня.