Кровь королей
Шрифт:
Некоторые корсары, даже теряя выбитое при фехтовании в бою оружие, оказывались вооружены металлическими кастетами, в том числе и с заострёнными торчащими шипами, переходя на рукопашный бой, если не могли подобрать под ногами чьё-то оружие из павших приятелей. А иногда кастет шёл в ход, когда смертельно раненный корсар, уже выронив саблю или меч, ещё на последних силах пытался как-то задеть, ударить или поцарапать кого-либо из диверсантов.
Ильнар никак не мог выбрать удачную позицию, чтобы зажечь сигнальную стрелу с пропитанной насадкой на наконечнике. Стоило бы отступить, вернувшись на лодку, да сделать залп прямиком на реке, пусть даже не в лагере, а где-то
Охрану главаря составляли в основном арбалетчики, но как только они давали залпы вокруг себя в разные стороны, им необходимо было в суете и темноте перезаряжать свои оружия, что давало отличное окно для манёвров напавшего на лагерь отряда.
Кифлер с дальних рядов рванул своей шпагой к мундиру адмирала, но тот легко отразил его резвый удар, внимательно следя за всем, что творится вокруг, а вскоре и его самого окружили корсары-телохранители на дающие возможности наброситься на своего главаря и тут же лезущие на каждого, кто смел к нему приближаться.
Кифлер парировал одного, двоих, третьего, а дальше был вынужден отступить и пятиться, видя их сильный отпор на все его попытки. Приходилось оборачиваться и разить разбойников вокруг себя, чтобы не оказаться на чьём-нибудь клинке во всём этом замесе. При этом бой с побережья Нисы плавно перемещался на лесную опушку среди лезущих всем под ноги кочек, кустарников или подвернувшихся элементов лагеря от сложенных дров до палаток и сараев-виней.
Эльф заметил, что один из небритых атакующих его корсаров вообще не держит меч, а сражается протезом своей ампутированной руки — дальше локтя его конечность обрастала округлой металлической гардой из которой вперёд высовывалось длинное зазубренное лезвие с маленьким желобом между рядами волнообразных острых наростов.
Легенды о пиратах с деревянной ногой или металлическим крюком вместо руки обрастали реальными фактами прямиком в разгар баталии, окружённой туманом. Кифлер уже с трудом представлял, где сейчас находятся свои, причём их отряд, посланный устроить погром и схватить адмирала, был в явном численном меньшинстве.
Однако о своей миссии никто не забывал. Метнув свой щит в челюсти бегущего разъярённого врага, ломая тому нос и выбивая зубы, Тиль Страйкер присёл к полыхавшему неподалёку костру, выбирая палку покрупнее, которая бы уже на половину вовсю пылала, обращаясь углём, и начал поджигать всё, что только мог ткнуть ей вокруг, начиная от палаток и досок, заканчивая одеждой прямиком на сражавшихся неприятелях, которых потом, пойманных в растерянности, он мог разить своим мечом.
Нина, широко вокруг себя махавшая клаймором, срубая вражеские головы, тоже нашла время помочь товарищу и бросала полыхающие головешки из костра повсюду вокруг. А Рихард Крэйн, также вооружившись подобием факела, сжигал гамаки и основные держащие опорные конструкции виней изнутри.
Их примеру следовали и другие, за исключением Арексы и Такады, которые активно бились двумя оружиями, не желая освобождать ни одну из рук, да Кифлера, который в одиночку из тумана всё противостоял телохранителям Адмирала, которые получая даже глубокие ранения в грудь и в живот всё равно держались на ногах и продолжали битву.
Периодически возле него возникал Эрвуд, снося тем головы или пронзая сбоку, покручивая в ранах меч, также стремительно исчезая в дымке, бегая здесь повсюду, как неуловимый призрак. Он толкал походные печи, переворачивая их на бок
Такада не забывал и о своей вновь сплетённой после мытья косе, в которой всегда красовалось крупное вплетённое лезвие. Он мог парировать атаку двух разбойников справа и слева, при этом махнуть головой так, чтобы лезвие либо задевало третьего нападавшего сзади, либо вообще завертелось вокруг, и прямиком над опущенными мечами свистело и резало в воздухе вражеские глотки.
В густом тумане была явная опасность задеть своих, а с учётом маскировки те ещё и были одеты, как флибустьеры, однако этот риск всё равно казался оправданным, а некоторые под костюмы и накидки умудрялись надеть свою кольчугу или броню, как, к примеру, Тиль, уже избавившийся от белой пиратской рубахи.
Эрвуд же в своём чёрном наряде корсара носился по периметру, поджигая его, и периодически врывался в гущу событий, просто сыпля уколы клинка налево и направо — в плечи, в бока, в бёдра врагов, пусть не слишком глубоко на такой скорости вонзавшихся движений, однако рана есть рана — мучащая боль, проколотые органы, потеря крови и, в конце концов, просто отвлечение внимания на себя, в то время, как сам уже уносился прочь.
Пока на него оглядывались или пытались развернуться — разбойники уже могли получить более внушительный разящий удар, нередко оказывающийся смертоносным. Эта рассредоточенность по полю сражения на лесной опушке в белёсой дымке помогла отряду не оказаться в плотном кольце, а заодно и вправду учинить поджог многого инвентаря во вражеском лагере, да и не только инвентаря.
Бывало, что некоторые особо хитрые корсары заседали на деревьях и неожиданно спрыгивали вниз, когда пятясь к стволам подходил кто-нибудь из отступавших в дуэлях. Так начались первые потери среди бойцов, не ожидавших подобной засады. Однако некоторым умудрялось даже мгновенно собраться и при такой подлой и внезапной атаке, либо расталкивая тех плечом, отпихивая ногами, а то и достойно парируя своим клинком все их попытки нанести смертельные разящие удары.
В суматохе боя даже бывали случаи, когда пираты рубили своих же. Так, например, они могли видеть Нину в белой рубахе, бежать в её сторону и колоть первого же, кто в такой рубахе снова окажется на виду. Но туман здесь выступал явно на стороне вторгшихся диверсантов, которые сами хотели вторгнуться в Олмар, а в результате терпели нападение на собственный лагерь.
— Гирдел мёртв! — раздавался несчастный женский голос с явными оттенками слёз и страданий откуда-то слева, где, похоже, одна из девушек-кадетов Восьмого Взвода с горем обнаружила трагически-павшего друга, заколотого разбойниками.
Эта фраза могла как отвлечь своих, знавших этого самого Гирдела, так и изрядно их разозлить, разжигая в глазах желание отомстить за своего убитого сослуживца. Яростные взмахи обрушивались на тела и встречали лязгающее парирующее сопротивление снова и снова. Из корсаров ни у кого не было щитов, в основном лишь сабли, шпаги, мечи да кортики с ножами.
Им не встречалось секир или алебард, хотя с маленькими топориками и более крупными колунами сталкиваться изредка в бою приходилось, но у таких легко ломалось древко, а пока враг был в замешательстве, что его орудие оказалось снесено рубящей частью на землю, а в руках оставалась лишь палка, их уже успевали разить натренированные и весьма озлобленные на них кадеты.