Кровь королей
Шрифт:
Никто более не сможет безнаказанно попирать права римских граждан. Сегодня
мы предадим справедливому суду тех, кто посмел поставить себя выше закона,
тех, кто предал Рим, снюхавшись с его врагами и варварами. Да свершится
правосудие, во имя Господа!
Произнеся эту речь, он сел и бросил уже обычным голосом:
- Давайте их сюда по одному.
Стража вытолкнула вперед первого из захваченных пленных.
Фульциний, оглушенный внезапной
происходило перед солиумом. Утер выслушивал свидетелей, иногда задавая
вопросы, давал высказаться обвиняемому и тут же выносил приговор.
Он приговорил к смерти трех солдат Гирция, на которых многие граждане
указали, как на насильников и убийц. Судьба этих варваров-наемников ни у
кого не вызывала сомнений. Слишком велика была ненависть к ним жителей
города. Слишком долго они творили здесь, что хотели, пользуясь полной
безнаказанностью на службе своего патрона.
Корникс сам вызвался быть палачом и тут же, после суровых слов приговора,
рубил головы осужденным. Мечом он орудовал мастерски, а рука его, казалось,
вовсе не уставала. Тела казненных тотчас утаскивали крючьями и сбрасывали в
ров с нечистотами. Головы Утер приказал сохранить, с тем, чтобы утром
выставить их на кольях.
Четверо доносчиков и двое богатых горожан - близких друзей Гирция и
неизменных участников его оргий, отправились вслед за наемниками. В их
защиту свидетельствовали только заплаканные, близкие к истерике жены и дети,
однако Утер счел, что они не могут быть беспристрастны, при том, что
обвинители в один голос утверждали обратное. Возбужденная толпа хотела было
расправиться и с родственниками ненавистных доносителей, но Утер твердо
пресек беззаконие.
Еще двоих обвиняемых бывший король оправдал. В защиту трясущегося торговца
шкурами и лысого винодела вступились друзья и соседи, утверждавшие, что на
них клевещут должники и завистники. Торговца шкурами защищали слишком
многие, а насчет винодела высказался и сам Корникс.
- Я хорошо знаю Сальвия, - сказал он, склонившись к уху Утера.
– Тот, кто
его обвиняет, должен ему десять денариев. Да, Сальвий, склонялся перед
Гирцием и поставлял ему вина, но лишь потому, что боялся за себя и семью. Но
он никогда не доносил и не искал милости кровопийцы. Это честный человек, я
за него ручаюсь.
Утер кивнул и приказал выдать обвинявшему Сальвия парню десяток плетей,
что тут же исполнил сам Корникс под насмешки толпы. Незадачливый обвинитель
тут же поспешил скрыться.
-
– Ведите Гирция.
Ропот поднялся на форуме, когда стража вывела и поставила перед солиумом
бывшего хозяина Вапинкума Авла Гирция. Это был коренастый муж, с сединой,
пробивавшейся в коротко стриженных волосах, и, несмотря на солидные годы,
вполне еще крепкий. Тело его, хотя и погрузневшее и заплывшее кое-где
жирком, все еще хранило следы былой силы.
Гирций встал перед солиумом и, скрестив на груди могучие волосатые руки,
исподлобья посмотрел на Утера и стоявших за ним людей. Его тяжелый взгляд
словно пригвождал к месту и лишь столь же уверенные в себе люди могли
выдержать его, не опустив глаз. Это был взгляд человека, привыкшего
повелевать.
- Вижу, на мое кресло уселся, - сказал он.
– Жаль, я не приказал забить
тебя насмерть. Еще утром у меня была такая возможность. Тогда, помню, ты со
мною по-иному держался.
- Ну, теперь-то, как видишь, роли переменились. И вот уже ты стоишь передо
мной, и я выношу тебе приговор. Закон и справедливость всегда торжествуют,
как бы мерзавцам, вроде тебя, ни хотелось о них забыть.
- Что ж... Собаки затравили льва и теперь могут вволю потешиться, гавкая
на него.
- Это ты что ли лев? Нет! Ты и есть подлый пес, что кусал римского льва
исподтишка. Думал, продался готам, так теперь на тебя и управы не будет? Рим
далеко... А Рим - вот он, пришел и требует у тебя ответа.
- Да? И кто же ты такой, чтобы говорить от имени Рима? Я вижу перед собой
вожака шайки разбойников, который обманом захватил мой город и теперь творит
беззаконие.
- Грабителя ограбили!
– хмыкнул Утер.
– Ладно, мне недосуг с тобой
препираться. Приговор тебе вынесут граждане твоего, как ты говоришь, города.
Граждане! Чего заслуживает наглый мерзавец?!
- Смерть! Смерть!
– взвыла толпа.
– Отдай его нам!
Гирций лишь презрительно усмехнулся.
- Сам видишь. Твои преступления не нуждаются в доказательствах. Слишком
многих ты здесь убил, ограбил, подверг насилию. Пришло время платить по
счетам. Впрочем... Есть один человек, который, думаю, очень хотел бы
пообщаться с тобой прежде чем ты отправишься в ад. И он, как никто, заслужил
это право.
Утер встал и обратился к толпе:
- Граждане Вапинкума! Я понимаю ваш гнев и желание немедленно, здесь же