Кровь моего врага
Шрифт:
– Буду счастлив предоставить шанс. – Наконец выпутав тело из плаща, Исаир бросил мокрую тряпку Мадее. Проделав то же с пропитанными кровью мальчишескими штанами, он неторопливо зашагал дальше.
– Догонишь.
При взгляде на его удалявшуюся фигуру Мадее невольно вспомнился их разговор на корабле. Неужели у нее и правда только что хватило глупости согласиться на перемирие?
Вечером следующего дня стал накрапывать противный мелкий дождь, который вскоре превратился в холодный ливень, а земля и вовсе превратилась в клейкую жижу, облепив сапоги.
– И п-почему же эт-то Мажий Б-бор?.. – отстучала она зубами и покосилась на Исаира, хмуро загребавшего ногами рядом.
– Потому что раньше здесь вешали магов.
– К-как веш-шали?..
– Молча. Брали и вешали.
– Зач-чем?..
– Чтоб не колдовали больше.
Ужаснувшись, Мадея умолкла. Затем покосилась на деревья у обочины с таким видом, словно трупы магов все еще раскачивались на ветвях.
– Но т-тут же м-магия в п-порядке…
– Думаешь, кого-нибудь в Зуннаре это волновало?
Девушка тоскливо вздохнула и умолкла вновь. С насквозь промокшего плаща струилась вода.
Когда побережье Костей осталось далеко позади, вместе с непрестанным криком чаек и шумом волн, омывавших утесы, ему на смену пришли крутые склоны холмов, покрытые густым вековым лесом, на границе которого россыпью ютились деревушки. Денег ни у Исаира, ни у Мадеи не было, а выглядели они по меньшей мере странно, кутаясь в грязные лохмотья. В общем, ограбив ночью бельевую веревку какой-то нерадивой хозяйки на окраине Мажьего Бора, путники двинулись в глубь леса, где их и накрыл треклятый дождь.
Плюс был только один: Мажий Бор пересекал заброшенный торговый путь, ведущий на север из Зуннара в соседний Свирдир. Когда-то это была широкая дорога, на славу выложенная камнями, по которой катились телеги, полные товара из Афранджии, портового города, расположенного милях в двадцати к юго-западу. В прошлом богатая и процветающая, Афранджия была два раза сожжена дотла, один раз разорена пиратами и в итоге зачахла. Торговый тракт остался, и, на радость крестьянам, в нем было множество камней, которые можно было использовать для фундаментов домов… Именно таких умников и проклинал Исаир, едва не сломав ногу на очередной колдобине, заполненной опавшей хвоей.
По выходе из бора начинались Сады – большое селение с обширными виноградниками на окраинах Нижней пущи. Сады являлись главной винодельней всей округи, от Берега Костей до самой границы с Свирдиром, а их вечно веселые жители даже не обратили внимания на угрюмых путников. Если бы они только знали, где будут ночевать эти бродяги…
Опустошенный погреб одного из виноделов обнаружили лишь наутро. На приступке застывшей металлической массой лежали остатки навесного замка, мясные крюки пустовали, на ступеньках блестели лужи разлитого вина, а сторожевой пес довольно поблескивал глазами, пряча в будке неожиданно потолстевшее пузо.
Пара странников, пошатываясь, продолжила свой путь на север.
Начиналась осень.
После Верхней Пущи тракт сворачивал к Брошенным Землям. Может, оттого, что за этими непроходимыми чащобами находился Исраз, эльфы
– …да и делать там нечего. Сплошь болота да трясина, дороги Афранджийской там уж и нет давно, вода да грязь одна. Вам бы на север, к Граничной заставе. – Словоохотливый хозяин постоялого двора шевельнул усами и тяжело оперся о деревянный прилавок. – Дался тебе этот Свирдир, милая моя. Дикари там одни, снег и холод собачий, больше нет ничего.
– Знаю я, да что ж поделаешь, – махнула рукой Мадея, заправив непослушный локон за острое ухо. – А здесь, как я смотрю, нравы свободнее, чем в Ас’шараде или Каруне. Эльфов терпят.
– А отчего не терпеть-то? Мы ж с ними торгуем. Они нам зелья, мы им, значит, зерно и мясо. Какие-никакие, а соседи. – Хозяин с интересом глянул на Мадею. – Но вы не из Исраза.
Девушка уткнулась в кружку с элем, не желая продолжать тему. Трактирщик вздохнул, понимающе кивнув.
– Странствуете… Я в молодости тоже страсть как уехать хотел, подвиги совершать, мир повидать… А как понесла моя Камар, тут и накрылась мечта медным тазом. Старшенький, Шимас, родился точно в праздник Мучеников Однии. А так хочется уехать… От всего этого подальше…
Украдкой вздохнув, Мадея глотнула еще пенистого эля и понимающе улыбнулась. Больше всего в тот момент хотелось спрыгнуть со стула и убежать куда подальше.
Постоялый двор гудел, словно улей. Проезжие торговцы, местные жители и просто бродяги набились в пивную на нижнем этаже, прячась от промозглых осенних дождей, зарядивших на многие месяцы. Снаружи шуршали капли, барабаня по стеклу, меж деревьев молочными хлопьями тянулся туман, а внутри плавали нестерпимо вонючие облака табачного дыма, воняло горелой курицей и потными ногами.
Исаир оторвался от окна и снова покосился в сторону длинной деревянной стойки, туда, где окруженная липкими пятнами эля и армадами пустых кружек сидела Мадея. Уже как час она беззаботно болтала с бородатым хозяином постоялого двора. О чем, о чем можно было разговаривать столько времени, – Исаир никак не мог взять в толк. Спросить о тракте, обстановке и деревнях вокруг – неужто это так долго? Он горько вздохнул и отвернулся к окну, вглядываясь в мутное стекло.
– Ай, ты моя красавица! – сзади раздался хриплый каркающий голос, от звука которого Исаир недовольно закатил глаза. – Пойди сюда, моя хорошая, пойди поближе, поближе… Еще поближе… Ай, какая! Верно мама твоя из самого Исраза, что ты в нее такая красивая пошла, голубка моя! И губы, и волосы, и грудь… Ай, какая грудь, милая моя!