Кровь, Молоко и Шоколад. Часть вторая
Шрифт:
Ангел уже просыпался. Его глаза резко распахнулись, а я охваченная страхом, отпрянула от него.
— Полегче, — сказал Ван Хельсинг. — Не позволяй красным глазам испугать тебя.
— Что с ним происходит? — спросила я, стыдясь того, что испугалась любимого человека.
— Просто он тот, кем и является, — Ван Хельсинг потуже натянул тетиву. — Кровопийца.
Я наблюдала за тем, как Ангел пробуждался, похожий на незнакомца. Глаза и стиснутая челюсть делали его похожим на отца. Ангел, поднявшись на четвереньки, зарычал на Ван Хельсинга.
— Стрела
— А я-то думала, что ему нужна некая серебряная пуля, — пробормотала я.
— Рад, что ты не из тех, кто считает, будто от него можно защититься крестом, — сухо сказал Ван Хельсинг. — Теперь отойди и успокойся, — он повернулся к Ангелу, который уже начал медленно приходить в себя.
– Ангел, я здесь, — прошептала я, частично все еще боясь его… и за него. — Это — Кармилла. — Ты пробыл в гробу всего час. С тобой все будет хорошо. — Затем я повернулась к Ван Хельсингу. — Опусти лук. Он не причинит тебе вреда.
– Я в этом не уверен, — сказал он. — Откуда ты знаешь, что он обратился в вампира не полностью?
— Потому что я бы уже разорвал тебя на части, — проворчал Ангел.
Ван Хельсинг отступил. Судя по голосу, Ангел был зол. Я, правда, даже не догадывалась о том, что происходило.
— Если я обращусь в вампира, твои стрелы мне ничего не сделают, — объяснил Ангел, привалившись к стене. — Они сработают лишь на полукровке.
— Ты лжешь, — сказал Ван Хелсинг.
— Да что ж ты за охотник на вампиров такой? — Ангел издал болезненный смешок. — Испытай их на вампирах в гробах. Ничего не выйдет.
— Тогда что же сработает? — Ван Хелсинг сделал шаг в нетерпении. — Скажи мне!
— Сработает по-старинке, — ответил Ангел. — Нужно пронзить колом сердце и вырезать печень для полной уверенности, чтобы тварь снова не очнулась.
Ван Хельсинг стиснул зубы, глядя на гробы. Интересно, за что этот человек так сильно ненавидит Сорроу.
— Мне уже лучше, Кармилла, — сказал Ангел. — Скажи этому человеку опустить свой лук.
– Он не станет, пока ты не поможешь ему, любимый, — сказала я, все еще боясь приблизиться к Ангелу.
— Помочь ему с чем?
— Говори со мной, — потребовал Ван Хелсинг.
— Вот он я, перед тобой, — повернул голову Ангел. Не похоже, что эти двое когда-нибудь станут друзьями. — Что ты хочешь в обмен на мою жизнь? Раскаяние?
— Подобные тебе не ведают раскаяния, — сказал Ван Хельсинг. — Рано или поздно, ты станешь Сорроу, как и твой отец, но это уже не моя забота.
— В этом ты прав. Тебя это не касается. — Сказал Ангел. — Ты все сказал? Чего ты хочешь?
В это самое мгновение мука отразилась на лице Ван Хельсинга. Мышцы на его лице дернулись, а во взгляде промелькнула невыносимая боль. Настолько глубокая, что превосходила даже мою.
— Так что же тебе от меня нужно? — нетерпеливо сказал Ангел.
— Я хочу, чтобы ты помог моему сыну.
Глава 14
Дневник
— Твоему сыну? — вмешалась я. — Зачем? Что с ним случилось?
— Ночная Скорбь убил его. — Ван Хельсинг побледнел, вцепившись в рукоять лука.
— Я не собираюсь расплачиваться за грехи своего отца, — сказал Ангел.
— Ты ошибаешься, — сказал Ван Хельсинг. — Потому что я прямо сейчас заставлю тебя заплатить за это. — Он уже был готов сделать выстрел.
— Давай! — Ангел разорвал на себе рубаху и жилетку, обнажая грудь перед ним. — Убей меня. Чего же ты ждешь?
— Остановитесь! — Я поднялась, взмахнув рукой перед Ван Хельсингом.
Двое мужчин схлестнулись взглядами. В каждом отражалась боль. Один угрожал прикончить другого. Но по правде, оба желали умереть, просто потому, что не могли больше выносить всю эту боль. Довольно странно, но именно я помогла им справиться с этим. Я, та, что связала свою жизнь со скорбью.
— Быть может, ты сможешь помочь ему, Ангел, — сказала я.
— С чем? Мой отец выпьет твою кровь и обратит тебя в вампира или иссушит тебя досуха и тогда наступит смерть.
Я повернулась к Ван Хельсингу за объяснением.
— Мой сын умер, — сказал Ван Хельсинг. — Но мне удалось спасти его душу.
— Да неужели? — огрызнулся Ангел. — Это невозможно.
— Возможно, если жена продала собственную душу в обмен на спасение своего сына, — сказал Ван Хельсинг.
— Что? — выпалили мы с Ангелом одновременно. — Что ты только что сказал?
— Моя жена, ее зовут Бабушка, — начал Ван Хельсинг. — Она продала свою душу темным силам и превратилась в вечного призрака, чтобы спасти душу нашего сына.
— Я никогда не слышал об этом прежде, — сказал Ангел.
— Это возможно, но отныне моя жена проведет всю свою оставшуюся жизнь, прислуживая темным силам. Она проклята.
– И ты спас душу своего сына? — спросил Ангел. — То есть, сейчас твой сын жив?
— Но не проклят укусом Ночной Скорби, но он по-прежнему мертв, — объяснил Ван Хельсинг. — Мне нужно, чтобы ты помог мне воскресить его.
— Извини, вояка, — резко ответил Ангел. — Я не Господь Бог. Ты ошибся адресом.
— Ты можешь спасти его, — настаивал Ван Хельсинг.
– И каким образом? — пришлось задать вопрос мне.
— Все, что нужно моему сыну — это сердце, — сказал Ван Хельсинг.
– Сердце? — переспросила я. — Любое сердце?
— Звучит странно, но да, любое сердце сможет вернуть моего сына к жизни, — сказал Ван Хельсинг. — Я хочу вытащить вас отсюда и показать дорогу к Башне Сказок, если вы поможете мне.
– Почему ты считаешь, что Ангел сможет помочь тебе с твоим сыном? — спросила я.
– Ничего я такого не думаю, — яростно прошептал Ван Хельсинг так тихо, чтобы остальные на корабле не услышали его, но достаточно громко, чтоб я поняла, как он страдает.