Кровь на палубе
Шрифт:
Сзади послышался голос капитана:
– Клим Пантелеевич, не уделите ли мне несколько минут? Предлагаю пройти в мою каюту.
– Да-да, – конфетка опустилась на прежнее место, – с удовольствием.
Уже через несколько минут, оставив супругу в одиночестве, Ардашев сидел в кресле напротив Неммерта. Закончив набивать трубку турецким табаком, капитан изрек:
– Признаться, я впервые в жизни сталкиваюсь со столь загадочными происшествиями. Думаю, не ошибусь, если скажу, что чувство тревоги и подозрительности присутствует почти у всех, кто так или иначе столкнулся с недавними злодеяниями. Да это и понятно: размеренное путешествие и череда жестоких убийств – вещи несовместимые. Мы должны как можно скорее уличить злодея
– Абсолютно.
– Спасибо. Видите ли, я не спал почти всю ночь, пытаясь разгадать этот шифр. Но, к сожалению, у меня ничего не получилось. – Капитан зажег английскую спичку и уже вознамерился поднести к трубке, как Ардашев осведомился:
– Позвольте полюбопытствовать, а какой метод вы избрали? Шифр Цезаря, Полибия или Гроннсфельда? А может, вы использовали таблицу Виженера? Хотя, конечно, можно было прибегнуть и к помощи квадрата Кардано либо остановиться на способе Трисемуса. – Копаясь в уже открытой коробочке монпансье, адвокат, казалось, рассуждал более сам с собой, нежели общался с собеседником.
Капитан замер, зажженная спичка догорела и обожгла пальцы. Он встряхнул головой, будто пытаясь сбросить с себя охватившее его оцепенение, и ответил:
– Я взял алфавит, пронумеровал буквы и попытался их подставить, но все время получалась какая-то белиберда.
– А какой алфавит вы брали?
– Наш, естественно.
– Тогда понятно, – протянул присяжный поверенный. – А вот если бы вы употребили английский, а затем сдвинули бы его на одну букву вниз и только затем пронумеровали, то наверняка смогли бы увидеть весьма простой текст: golden cave S 15° 59’8.6”? E 50°15’54.2”?.
– Что? – с изумлением выдавил из себя Неммерт. – Так, значит, вы уже раскрыли тайну криптограммы?
Клим Пантелеевич кивнул, немного помолчал и, взглянув на слегка обиженного визави, разъяснил:
– Если исходить из утверждения погибшего географа, что Мадагаскар располагается на двадцати градусах южной широты и сорока семи восточной долготы, то, как вы понимаете, зашифрованные координаты тоже относятся именно к нему. Однако в данном случае, пока у нас нет его десятиверстовки, мы не можем понять, где именно находится так называемая «золотая пещера».
– Что значит «нет»? А мореходная карта восточного побережья Африки вас не устроит?
Теперь удивляться пришлось Ардашеву:
– Вы хотите сказать, что располагаете подробной картой острова?
– А что же тут удивительного? Дважды наш корабль ходил на Сахалин, и маршрут пролегал мимо северо-восточного берега Африки, а в таком случае на судне должна иметься навигационная карта всего восточного побережья материка. Подождите минутку, я сейчас ее принесу. – Неммерт вышел, оставив присяжного поверенного наедине с мыслями: «Итак, можно предположить, что «golden cave» – клад, – рассуждал адвокат. – Получается, что тот, кто его прятал, тот и зашифровал его местонахождение. Допустим, что это мог быть дед Савелия Русанова – Капитон. Тогда какое отношение к этому имел внук? И кто давал объявление в газету? А при чем здесь географ? И вообще непонятно, зачем надо было убивать Русанова? Вполне резонно предположить, что Савелия убил Завесов, а вот с ним уже расправился кто-то третий… Но кто? Скорее всего, тот, кто раскрыл секрет криптограммы. Или нет? А может, именно географ составил это странное объявление? Но кто в таком случае его убил? Выходит, существует, по крайней мере, еще один человек, посвященный в тайны Мадагаскара. Стало быть, он здесь, на корабле. Если же принять во внимание следы букв в тетради учителя, то кандидатами в злодеи могут быть только два человека.
– Карта исчезла, – стоя в дверях, проронил капитан.
Неожиданно его лицо просветлело, будто по нему пробежал солнечный лучик.
– Но зато теперь благодаря ее пропаже мы сможем легко отыскать преступника.
– Это как?
– А очень просто! Ясно, что убийца находится среди пассажиров. Мы обыщем их каюты, и тот, у кого окажется карта, и есть настоящий злодей!
– Не торопитесь радоваться, Александр Викентьевич. Во-первых, мы не знаем, где злоумышленник ее спрятал. Согласитесь, что это не обязательно делать у себя. Кроме этого, существуют еще и места с открытым доступом: кинозал, музыкальный салон, ресторан; во-вторых, даже если нам повезет, мы никак не сможем доказать в суде причастность данного лица к двум убийствам; а в-третьих, настроение у пассажиров от этого вряд ли улучшится.
– И что же делать?
– Ждать и размышлять. Поверьте, все беды у большинства людей оттого, что они не умеют делать эти две простые на первый взгляд вещи. А злодея я найду, вы не волнуйтесь. – Ардашев подошел к иллюминатору. Далекий турецкий берег превратился в едва заметную полоску, тянущуюся вдалеке. – Пора, пожалуй, вернуться к жене. Ее очень тяготит вся эта неопределенность. Все же мы надеялись отдохнуть, а не распутывать клубки злоумышлений. Но что поделаешь, коли случилось смертоубийство. – Присяжный поверенный развел руками и покинул каюту.
Вояжеры, казалось, совсем забыли о недавних печальных событиях. Мужчины безмятежно отдыхали в креслах и лежаках, коротая время за кофе, сигарами и европейскими газетами недельной свежести, купленными на Родосе. Женщины, подобно детям, с восторгом бегали от одного борта к другому, наблюдая то всплывшую огромных размеров черепаху, то вылетающую из-под самого корабельного носа стаю летучих рыб.
– А вот послушайте, господа, что пишут. – Профессор Граббе зашелестел номером «Le Figaro». – Сообщение под заголовком «Новые Робинзоны». «8 августа на террасу одной виллы в Каннах опустилась тропическая птичка, на лапке у которой была привязана следующая записка: «14 февраля 1910 года. Мы затеряны на острове Маю, у западного побережья Африки. Нас шестеро с парохода «Amalia» из Палермо. Припасов хватит ненадолго. Спасите. Капитан Андриано Лостело». Информация была тотчас же передана всем судам, оказавшимся поблизости. Однако вскоре выяснилось, что все шестеро европейцев попали в руки местных людоедов и были съедены».
– Упаси, Боже, мя грешного от сей кончины лютой, – троекратно осенил себя крестным знамением богобоязненный купец.
– А что-то Александр Осипович не торопится запечатлеть нас для потомков, – проговорил размякший от полуденного солнца Смальский.
– Да и на завтраке его не было, – заметил Асташкин.
– Схожу-ка я его проведаю, – вызвался Лепорелов и, поднявшись из парусинового лежака, направился к коридору.
Скоро вновь послышались его торопливые шаги. Елизар Матвеевич был не на шутку обеспокоен. Задыхаясь от волнения, он проговорил:
– Господа, его каюта оказалось запертой. Я позвал стюарда, мы открыли дверь, – но Бранкова там нет.
– А где же он? – профессор снял очки и глупо уставился на учителя.
– Не знаю, – беспомощно пробормотал ботаник. – Пойду скажу капитану…
– Не стоит поднимать панику раньше времени, – вмешался в разговор присяжный поверенный. – Позвольте мне прежде осмотреть корабль.
Адвокат направился вдоль левого борта судна, то и дело наклоняясь вниз, будто пытаясь разглядеть ватерлинию. У самой кормы он остановился, перегнулся через леера и, почти повиснув вниз головой, что-то достал. Неожиданно появился Неммерт.