Кровь обязывает. Книги 1-8

Обатуров Сергей Георгиевич

.4. Наконец-то дома.

* * *

Моя фантазия совсем не так рисовала мое возвращение домой. Думал, раз, и я у себя в комнате, потом, посиделки с Михалычем, а вышло все шиворот навыворот. Ни ждал, ни гадал, что там, где я всегда ходил из мира в мир, столкнусь с ярко выраженной агрессией. Не обошлось без вмешательства извне. МИД выразил протест американцам по поводу активного участия их посла в шпионских играх на одном из секретных объектов. Те все поняли и посла срочно поменяли. Четыре дня у меня ушло на прочесывание мелким гребнем всех причастных к нашему отряду. Из всей массы людей, косвенно коснувшихся нашей точки с порталом, ярко выраженных шпионов, а может и диверсантов оказалось шесть человек. Это был тот самый штатский с его секретарем и четыре начальника того, нового подразделения, которое стало нести здесь караульную службу, сменив на этом посту наших людей. Я не стал подходить к вопросу выявления диверсантов с помощью определения цвета аур, попадавших в поле моего магического зрения людей. Уж слишком много было

побочных нюансов для того, чтобы аура горела ненавистью или сильнейшим раздражением. Нелады с начальством, домашние ссоры или обиды, все могло проецироваться на текущий цвет аур, поэтому я не стал просто осматривать ауры так, как я это делал в Швейцарии. Там-то все было просто, люди были на своих рабочих местах и не напрягались так, как эти, которых вызвали на беседу к вышестоящему начальству. У каждого за плечами были небольшие скелеты в личном шкафу. Отдельно встречался с работниками военной прокуратуры и следственного комитета. Слава Гайеру, что здесь мне не попался ни один замазавшийся в этом деле сотрудник. Нет, они честно разрабатывали вброшенную им версию и, к сожалению, много чего нарыли.

Я, в свое время, и так чесал языком, как помелом, плюс тот генерал, что похитил жену и дочь Михалыча, короче круги по воде разбегались гораздо быстрее, чем мы их глушили. Михалыч о чем-то долго секретничал с куратором. Меня к себе они не пустили, так что я развлекался с кучей обездвиженных и спящих солдат. С этими все было предельно просто, информацию о последнем месяце из памяти удалить так, как учила меня Молния. Это получается без последствий, главное, постараться гармонично соединить последние воспоминания с теми, которые следуют сразу же за отсеченными. У большинства все прошло гладко, а вот у двоих никак не получалось построить плавный переход. Пришлось вкладывать ложные воспоминания о пьянке и последующем провале в памяти. А что, такое, сплошь и рядом. Помню, вчера сели за стол, помню, выпили, потом еще, а потом ничего не помню, проснулся утром, голова трещит и хочется выпить целое море холодной воды или рассола. Вот примерно такую картину я и нарисовал этим двум солдатикам. Пока возился с этой группой, Михалыч с куратором закончили свою беседу. Они смотрели на меня с надеждой, все-таки одно дело попросить о расширении штата у начальства, и совсем другое, поставить начальство в известность, что штат сам собой значительно увеличился. При личной беседе четверо офицеров наотрез отказались перейти в наше ведомство и сейчас, после этой группы, наступит их очередь. Должности у всей четверки не маленькие, так что если что-то у меня пойдет не так, то за нас всерьез возьмутся именно те, кто нас и проверял. Они у меня идут следующей группой. Им сегодня пообещали мои откровения, так что соберутся все, кто разрабатывал наше дело. Там придется работать очень тонко. Их всего шесть человек, но им нужно будет не только подчищать память, но и давать установку на возврат некоторых документов в архив или уничтожение собственноручно изготовленных документов, закрытие дел. Если все пройдет удачно, то куратор обещал провести меня по их непосредственным начальникам, чтобы исключить любую утечку информации.

С четверкой все прошло гладко, хотя в этот раз я работал под присмотром, куратор не сводил с меня глаз, а Михалыч, буквально сидел за моей спиной. Но все обошлось, хотя здесь я просто делал подмену их воспоминаний, на беседу с моим начальством. Вроде бы мы у них консультировались, как лучше всего обеспечить охрану нашего объекта. Об этом пришлось договариваться с куратором и Михалычем непосредственно перед проведением гипнотического сеанса с четверкой. Когда я закончил, мое начальство встало и поблагодарило четверку за их дельные предложения и распрощалось с ними. Лицо куратора разгладилось, и он дал мне добро на работу с группой следователей. С ними я работал до глубокой ночи. В конце меня уже изрядно качало от усталости и побочных эффектов от непривычной работы. Я, вдруг, начинал отчаянно зевать, то внезапно впадал в какой-то транс и никак не мог себя из него вывести. Михалыч, как мог, подстраховывал. Несколько раз мне прилетали откровенные подзатыльники, но в целом нам удалось свести на нет все наши проколы, так что уже глубокой ночью мои начальники соизволили отпустить меня домой, чтобы я мог привести себя в порядок, так как выгляжу я как откровенный бомж. Я взглянул в зеркало. Конечно, им хорошо говорить, а вот я, полностью отдавшись такому творческому процесс, как ползанье в чужих головах, совершенно упустил из виду, что мне нужно контролировать рост волос на лице. Из зеркала на меня глядело небритое страшилище. Кое-как, запустив механизм контроля роста волос, я обреченно поплелся на выход из нашего объекта, так как в дверях меня уже ждали два недовольных моей задержкой, начальника. По ночному городу нас вез знакомый УАЗик. Сначала мы завезли куратора, так как он был без своей машины, ведь я их с Михалычем выдернул прямо из домашнего ареста, а потом водитель дежурной машины доставил нас к дому Михалыча. Тот приглашал зайти и успокоить Анну и Татьяну, но я все это поручил исполнить ему самому, а сам направился к себе домой. Нужно было разобраться, почему я не мог попасть в свою комнату. Распрощавшись с Михалычем, я захромал к своим воротам. Калитка, как ей и положено, впустила своего хозяина и, едва я ее за собой закрыл, как попал в лапы к Мексу, который тщательно меня

вылизал, и лишь затем отпустил мое трясущееся тельце спать. Я брел по коридорам, как сомнамбула, надеясь только на свое драконье зрение. Вот, наконец, и моя комната. Едва я переступил порог, как понял, я и не мог попасть сюда, так, как тут был настоящий бардак такой, какой бывает там, где идет ремонт. Стояли тазы с эмульсией, на кровати, укрытой полиэтиленовой пленкой стояли треугольные шапочки из газет, в углу грудой топорщились длинные ручки с валиками на конце, погруженные в какое-то немыслимо широкое ведро и залитые какой-то гадостью. Мой дракон слабо и как-то негрозно рыкнул, и я потащился в соседнюю комнату, чтобы поспать хотя бы пару часов. Аур за дверью не было, поэтому я, едва переступив порог, просто плавно повалился на пол и отключился, как мне хотелось надеяться, до утра.

.5. Дома.

* * *

Утром кто-то настойчиво толкал меня в ноги. Мелькнула мысль прибить шутника, Правый глаз, который всегда караулит, заметил, что толкает меня дверь, а из-за нее высовывается швабра с тряпкой. Еще мгновение, и в дверном проеме показалось лицо Авдотьи.

Батюшки Светы! Хозяин вернулся. Да что же ты Макс на полу-то спишь, али комнату свою перепутал. Так ведь сам велел нам ничего с твоей комнатой не делать, вот мы и устроили ремонт во всем доме, а комнату твою не трогали. Там все осталось, как и было при тебе. Может ты спьяну сюда забрался, так я тебе сейчас рассольчику принесу.

Ты что, Авдотья, с чего это я пьяный? А вот ночью сунулся я к себе в комнату, там даже ногу негде поставить. Верю, что вы там ничего не трогали, но зато весь строительный инвентарь туда составили. Спасибо вам! Хорошо хоть я там, в тазу с эмульсией не заночевал.

Да господь с тобой, Максимушка. Мы же, как лучше хотели. Наталья решила, что нужно хозяину помочь, вот она девчонок с учебы и подговорила ей подсобить. Они уже цельную неделю тут работают, я едва за ними успеваю прибирать все. Вчера практически уже закончили, осталось огрехи кое-где замазать и все. Ты уж извини Макс, я их тут кормила, негоже людям без оплаты работать.

Авдотья, ты опять за свое. Я вам для чего деньги оставил, солить их, что ли? Уверен, что они так и лежат не тронутые в тумбочке.

Та покраснела, как маков цвет и тяжело вздохнула.
– Не привыкли мы чужое брать, да ты и сам говорил Наталье, документы нужны, а тут, какие документы? Сам понимаешь - гастырбайтарары.

Ты, я смотрю, Авдотья, слова новые знаешь, и произносишь их так уверено. Прогресс! Ладно, девчонки придут, всех ко мне на ковер, буду воспитывать. Ну и раз уж затеяли такой грандиозный ремонт, то и мою комнату надо побелить.

Ты, Макс бы их сильно не ругал. Работают, как умеют, но стараются. А твою комнатку вмиг побелят, ты даже и не заметишь. Вот сходишь к Ваньке, выпьете малость, а там глядишь, уже и в чистой комнате спать будешь.

Вот не пойму я тебя Авдотья, то пальцем грозишь, мол, выпивший я, а то сама на выпивку отправляешь, да и нельзя нам с Михалычем, под домашним арестом он, выручать его нужно, да и начальство его. Я, правда, их потихоньку из-под надзора давеча украл, но это чисто для дела, чтобы и их оправдать, и меня самого, чтобы не наказали. Беспокоюсь я за него, все же он такой беззащитный, но в гости к нему сегодня схожу. Много чего обсудить нужно. Если девчонки заявятся, то ты позвони мне к нему, уж на десять минут я отлучиться смогу.

Ой, Максимушка, не наказывай ты Наталью, молодая она, зеленая еще. Да и девчонки, в общем-то, не виноваты. Попросила она их помочь, вот они и помогли, а я ее попросила, так что вот....

Ты меня за Советскую власть-то не агитируй. Встречусь с ними, сам во всем разберусь. Стрелочница. Ладно, раз проснулся, пойду к Михалычу, да и времени уже много. Ты как, бабка Авдотья, уже завтракала? Пойдем-ка на кухню, да холодильник посмотрим. Что это ты так в лице переменилась? Пойдем, пойдем, стрелочница. Может мне не одну пару розг искать, а сразу несколько. Соблюдем сразу несколько воспитательных принципов, типа индивидуальности, доступности и наглядности.

Да не серчай ты Максим, только мало продуктов осталось, я же тебе говорила, кормили мы всю ораву. Они маленькие, маленькие, а едят как настоящие работяги.

Ладно, считай, что выкрутилась, бабка Авдотья, но на кухню пойдем, я позавтракать хочу, а ты мне компанию составишь. Девчонки-то когда работают? Небось, с учебы сбегают и сюда.

Да ты что? Они после четырех приходят, когда все занятия заканчиваются. Перекусят малость, а то на сытый желудок много не поработаешь, и вперед. А вот когда работу закончат, тогда и кормлю их от пуза. Мекс твой, правда, с ними хулиганит. Когда они домой возвращаются, то он их, как будто за зад пытается укусить. Визг стоит, но все понимают, что это игра. Никого еще не укусил, даже все платья целы.

Пока мы так мило перебрасывались ничего не значащими фразами, кухня приближалась. Чем ближе мы подходили к кухне, тем кислее становилось выражение лица бабки Авдотьи. Мои опасения полностью подтвердились. В холодильнике практически ничего не было. Мышь бы не повесилась, так как было немного сливочного масла в какой-то жирной коричневой бумаге, небольшая банка молока и маленькая кастрюлька с чем-то жидким.

И чем ты собиралась кормить всю ораву? Чувствую, масло из родной деревни, да и молоко, тоже. В принципе это даже хорошо, натуральные продукты, но вот на шесть человек, судя по количеству валиков для побелки, немного маловато, не находишь?