Кровь океана
Шрифт:
А он в них гранатой! Они ведь не хамили, не угрожали. Просто попросили вернуть их знакомую. А то, что маяк обстреляли, – правильно, он сам бы так сделал, если бы его гранатой поприветствовали. Времена нынче непростые, беспокойные времена настали. Никто без станкового пулемета на прогулку теперь не выходит.
Чем больше Симпсон размышлял, тем крепче убеждался, что история с изнасилованием является плодом его воображения и что с ребятами он обошелся чересчур жестко. Возможно, есть смысл выслушать
Уэйн забрал из рук девушки опустевшую чашку, поставил ее возле раковины, а сам снова поднялся на «оружейную палубу» и, встав возле бойницы, крикнул:
– Эй, бакланы! Поближе пусть кто-нибудь подойдет. Разговоры разговаривать будем.
– Ага, а ты опять гранатой? – обиженным тоном спросил Майк.
– Заткнись! – сердито посоветовал ему Рэй и понизил голос: – Стиви, сними пулемет с турели и займи позицию в стороне от машины, в зарослях. Чтобы не полыхнуло, если что.
– Стремно… – признался Дэн.
– Не ссы, я сам пойду. – Рэй поднялся во весь рост и помахал руками, позволяя увидеть, что оружия при нем нет.
Приблизившись к маяку, он остановился.
– Какое отношение вы имеете к девушке? – напрямую спросил Уэйн.
– Слушай, вождь… – начал Рэй.
– Это ты послушай меня, баклан! – осадил его Симпсон. – Еще раз назовешь меня вождем или умело пошутишь другую какую-нибудь гнусную шутку янки – я окончательно расстроюсь и всех вас тут закопаю! Как думаешь, я блефую или у меня действительно есть такая возможность?
– Думаю, есть, – размеренно, нейтральным тоном произнес Рэй.
– Отлично. Тогда повторю свой вопрос. Какое отношение вы имеете к этой девушке?
Рэй лихорадочно соображал, что ответить. Правду говорить было нельзя, тогда этот псих точно их закопает. А вранье, конечно, следовало продумать заранее. Почему хорошая мысль всегда приходит слишком поздно?
– Ты думаешь, мы насильники, что ли? – вопросом на вопрос ответил он.
– А что мне думать, когда я вижу голую девушку в шоковом состоянии?
– Разумно, – согласился Рэй. – Но мы не насильники. Девушка – наша подруга. Они со Стивом дунули спайсов, и у нее чердак свернуло набок…
Рэй молотил напропалую, что приходило в голову, даже не подозревая, что, ткнув пальцем в небо, в точности попал в версию Уэйна. В самое яблочко, что называется.
– Хорошо, – донеслось из бойницы. – Тогда сделаем так. Вы тут располагайтесь до вечера, а я подожду, пока ваши спайсы отпустят девчонку. Поговорю с ней, выясню, как она сама видит ситуацию, нужна ли ей помощь и защита, или она хочет вернуться с вами. Справедливо? Что скажешь?
– Вполне! – вынужден был ответить Рэй.
– Ну, тогда отдыхайте пока.
Вернувшись к машине, Рэй сообщил:
– У нас перемирие. Можете вытаскивать
Он пересказал остальным суть разговора.
– Влипли… – нахмурился Дэн.
– Валить надо краснокожего, – заявил Стив. – Все равно в тупик дело зашло.
– Не совсем. – Рэй усмехнулся. – Валить дядьку надо, тут без вариантов. Но установив предварительный контакт, мы получаем что?
– Ничего, – пробурчал Дэн. – Хрен собачий мы получаем от бублика.
– Нет! – Рэй поднял указательный палец. – Мы получаем не хрен, а возможность попасть внутрь маяка.
– Это как? – удивился Майк.
– Элементарно! Мы будем послушными мальчиками. Будем тихо сидеть до темноты, ожидая у моря погоды. А когда настанет ночь, попросимся внутрь. Он же не зверь, чтобы оставить нас ночью на берегу, морским тварям на съедение!
– Ну да, не зверь. А гранату бросил… – обиженно припомнил Майк.
– Граната – это граната. Нормальное дело по нынешним временам. А твари – это твари. Почувствуйте разницу! Просто он уверен, что девка прочухается до темноты. Но когда солнце сядет, а девка не придет в себя, мы поднимем бучу, мол, спайс у нас суровый, даже Стив больше суток в себя приходил. И попросимся внутрь.
– С оружием он нас все равно не впустит, – покачал головой Дэн.
– Скорее всего, не впустит, – признал Рэй. – Но нас четверо, а он один. По крайней мере, это шанс взять его за жабры. Других у нас нет.
– Тоже верно, – согласился Дэн.
5
На побережье царила глубокая ночь. Негромко шелестел прибой, накатываясь на пологий берег. Посвистывал в скалах холодный ветер. Изредка вскрикивали сонные чайки.
И еще тишину периодически нарушал странный звук – негромкий, но отвратительный, раскатистый, булькающий, раздражающий нервы ничуть не меньше, чем пронзительный писк вилки, которой скребут по тарелке. Кто-то на берегу явно пытался говорить, но получалось у него плоховато. Так мог бы разговаривать оживший полуразложившийся утопленник, проведший все лето в трясине:
– Ноаж!
Палец старшего матроса Таксынбаева побелел на спусковом крючке автомата. Один резкий жест со стороны договаривающихся сторон, внезапный порыв ночного ветра, неожиданный всплеск со стороны океана – и он готов был высадить весь магазин в жирного, зеленого, покрытого крупными уродливыми бородавками аквамена, которого держал на мушке, лежа в прибрежных кустах. Даже для понюхавшего на своем веку пороху морпеха-контрактника обстановка была психологически сложной. Назойливая мысль о незаконности его действий еще больше подливала масла в огонь.