Кровь Рима
Шрифт:
– Они могут остаться здесь. Я позабочусь, чтобы наш хозяин, Юсеф получил достаточно денег наперед в уплату за жилье, что бы он остался довольным. Он порядочный человек. Я уверен, что он позаботится о них, когда мы уйдем. И будет беречь их, пока мы не вернемся. Если мы вернемся.
– Катон был рад, что он оставил свое завещание адвокату в Риме до того, как они отправились в путь. По крайней мере, будущее Луция было в безопасности, даже если его собственное не было.
– Если? Тьфу!
– Макрон покачал головой.
– Всегда твой кувшин наполовину пуст. Кстати, об этом.
– Он наполнил их чаши до краев.
– Мы будем в порядке. Как
Катон сделал печальное выражение лица.
– Именно вот это меня и беспокоит, недостаток здравого смысла, который может привести к непоправимым последствиям, это должно так же волновать и командующего.
Макрон бросил на него мрачный взгляд, прежде чем Катон покачал головой.
– Я говорю о военной разведке, а не о тебе.
– Вполне справедливо.
– Мы почти ничего не знаем о местности на другом берегу Евфрата, - продолжил Катон.
– Где переправы через реки? Если уж на то пошло, а где же сами реки? И горные тропы, укрепления, города, поселения и так далее. Мы не имеем представления о количестве врагов, их намерениях или расстановке сил. Нам понадобятся проводники, чтобы вести наши армии по самым безопасным маршрутам, и все же, как мы узнаем, что можем им доверять? В конце концов, это было предательство проводников, которое привело Красса к катастрофе.
Катон сделал глоток и задумался.
– Я ходил в императорскую библиотеку, прежде чем мы покинули Рим, чтобы посмотреть, какие письменные источники о Парфии и Армении я смогу найти.
– О, да. Книги. Ты сможешь решить любую проблему, читая книги, - криво усмехнулся Макрон.
– Где-то там должен быть ответ.
– Смейся над ними, как хочешь, но кое-какая полезная информация все же была. Не так уж много... Там был маршрут, оставшийся от кампании Антония. Для хорошего чтения мало годится. Я понятия не имел о масштабе Парфии, пока этот человек не преодолел расстояния между городами и мелкими поселками, которые он встречал. И согласно источнику этого человека, который составил маршрут, он оставил запись о том, что наши легионы едва ли проникли на треть пути в их империю. Он также описывает огромные пространства пустыни и многие дни между возможностями набрать воды для людей и корм для лошадей. А потом появился враг. Они редко вступали в открытый бой, предпочитая преследовать и изводить наши колонны и убивать патрули и отставших.
– Тогда давай помолимся богам, чтобы Корбулон не пошел в Парфию, а сосредоточил свое внимание на Армении и выполнял приказы императора.
Катон сделал глоток и посмотрел в свою чашу, мягко взбалтывая содержимое.
– Он не будет первым римским полководцем, искушаемым перспективой завоевания славы на востоке.
– И я уверен, что он будет не последним. Но мы мало что можем с этим поделать, парень. Я всего лишь центурион, а ты трибун, командующий его охранным эскортом. Мы здесь, чтобы подчиняться приказам командующего, а не цитировать советы из пыльных свитков в Риме. Сомневаюсь, что Корбулон отнесется к этому очень доброжелательно.
– Ну да. Вполне. Что бы ни случилось, я подозреваю, что наша новая кампания не будет короткой.
– Я могу жить с этим.
– Макрон осушил свою чашу и вытер губы тыльной стороной волосатой руки.
– Эта часть мира теплая и комфортная по большей части. Вино дешевое, а пироги еще дешевле.
– Он посмотрел на дверь, ведущую в следующую
– Эх, не то чтобы я в поисках такого рода вещей.
Катон ухмыльнулся.
– Центурион Макрон, что с тобой случилось? Петронелла превратила тебя в нового человека. Я едва узнаю тебя.
– При всем моем уважении, командир, не пошел бы ты в одно место.- Макрон откинулся назад и сложил мощные руки на груди.
– Я тот же солдат, что и раньше. Никаких изменений. Только немного седины вокруг висков, и еще ... немного мучают боли в суставах. Но я готов к последней кампании. Если она продлится столько, насколько верны твои опасения.
– Последняя кампания?
– Катон приподнял бровь. Он знал, что Макрон служит в легионах более двадцати шести лет. Он имел право на увольнение и денежное вознаграждение, которое положено ему. Если он, конечно, этого хотел. Но Макрон откладывал с уходом со словами, что время еще не пришло. Нет, пока ему еще оставалось несколько лет хорошей военной службы. И Катон был этому рад. У него была почти суеверная потребность иметь Макрона рядом с собой, когда он отправлялся на войну, и он боялся того дня, когда его друг,
наконец, демобилизуется и уйдет в отставку в какое-нибудь сонное захолустье, пока Катон в одиночестве продолжит свою карьеру.
– Он заставил себя переключить свои мысли.
– Интересно, что об этом скажет Петронелла? Если эта кампания состоится на самом деле, она не будет рада разлуке с тобой.
Макрон пожал плечами.
– Это то, что она должна принять, раз уж она решила связаться с солдатом.
– Должен сказать, ты очень учтив.
– Так уж повелось. Она это знает и понимает.
– Тогда она действительно хорошая женщина.
– Да, так оно и есть.- Макрон налил остатки вина в их чаши.- И когда я, наконец, уйду из армии, я буду гордиться, что она станет моей женой.
Катон широко улыбнулся.
– Интересно, а вы об этом думаете вместе?
– Мы уже все обсудили. Не могу жениться, пока я еще служу. Но самое меньшее, что я могу сделать, это гарантировать ей все необходимое, если со мной что-нибудь случится. Я составил завещание. Просто нужен свидетель, если ты не возражаешь, господин?
– Возражаю? Я с удовольствием это сделаю,- Катон поднял свою чашу.
– За долгую и счастливую совместную жизнь. Конечно, с учетом требований военной службы.
Макрон изобразил хмурое выражение лица.
– Да иди ты!
Затем он поднял свою чашу и стукнул по чаше Катона.
– И вам долгой и счастливой жизни. Тебе и Луцию, обоим.
Они повернулись к ребенку и увидели, что он упал вперед, положив голову на сложенные руки, с закрытыми глазами и глубоко и ровно дышал.
– Спит на дежурстве?
– Макрон втянул в себя воздух.- Какое наказание за это? Тогда никаких катаний по двору или пикников с дядей Макроном сегодня вечером.
Катон покачал головой.
– Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты жестокий ублюдок, Макрон?
– Нет, я мягкий как ягненок. Можешь спросить парней из моей центурии.
Они рассмеялись и осушили свои чаши. Вино, полуденная теплота, дружеское общение с давним другом и мирный сон его сына в совокупности дали Катону необъятное ощущение благополучия, и он молился, чтобы проконсул Квадрат воздержался от прибытия на встречу с командующим еще на несколько дней.
Затем он услышал звук подбитых гвоздями армейских калиг в конце коридора, а через мгновение раздался резкий стук в