Кровь Севера
Шрифт:
— Кот, иди притащи еще одного! — крикнул кто-то. — Начнем сначала!
Вот так. Дорого обойдется мой гуманизм еще одному монаху.
Ладно. Я состроил строгую рожу:
— Делать нечего? — процедил я грозно. — Братья делом занимаются, а вы нашу общую добычу превращаете в бесполезное мясо?
Обвинение в крысятничестве норегов смутило.
— Так их же вон сколько, ворон… — без особой уверенности протянул Гагара. — Десяток-другой… Не убудет.
— Вот разделят добычу, получишь ты свой десяток —
Жизнерадостные норегские рожи разом приняли озабоченное выражение. И — рысцой к воротам церкви.
Во дворе пастушка я не нашел. Так что вернулся и продолжил поиски внутри храма.
Там Вихорёк и нашелся. Сам.
В одном из нефов несколько викингов пытали голого человека с бритой макушкой. И явно не для развлечения, потому что процессом руководил Тьёрви-хёвдинг. Рядом с ним топтался мелкий паренек в медном шлеме скверной работы, в каких-то окровавленных тряпках и босиком. Хальфданов «юнга»? Без сапог? Сомнительно…
— Ульф! Ульф Вогенсон! — окликнул меня хёвдинг. — Иди сюда!
— Видишь, кого мы поймали! — похвастался он, кивая на корчившегося на земле человека. — Казначей здешний! Удачно получилось. Твой трэль, — кивок на паренька в окровавленном рубище, — на него показал.
— Мой трэль?
Ну да, конечно! Паренек сдвинул шлем и я не без труда (крови и грязи на лице хватало) опознал Вихорька-пастушонка. Всё-таки уцелел мальчишка! Удачливый. В каше, которая творилась у ворот, и опытного воина могли прикончить.
Пацанчик улыбнулся робко-искательно… Не забыл, значит, заветные слова «Я — собственность Ульфа Черноголового».
Впрочем, Тьёрви его и так знал. Хёвдинг был в курсе того, кто «предводительствует» овечьей отарой. Хотя что для Тьёрви какой-то франкский раб? Та же овца.
— Ну да, это мой человек, — подтвердил я.
Тут казначей вдруг отчаянно закричал, выгнулся и обмяк.
— Готов, — одобрительно отметил Тьёрви. — Молодцы!
И присел на корточки рядом с пытуемым.
Тот, к моему немалому удивлению, был в сознании. Окровавленное лицо хранителя монастырских ценностей выражало один лишь безграничный ужас. Он пытался что-то сказать, но вместо слов получались только кровавые пузыри.
— Золото, серебро, ценности, — очень четко, по-франкски произнес Тьёрви. — Где?
— Я покажу, покажу… — забормотал казначей. — Не мучьте меня, Бога ради, пожалуйста, я все покажу! Я знаю!
— Поднимите его! — велел Тьёрви. И мне: — Прогуляешься с нами?
Я-то думал, что казначей серьезно покалечен, но поставленный на ноги, он довольно бодро порысил внутрь церкви. Люди Тьёрви знали свою работу и умели делать больно, не причиняя серьезных травм.
Внутри началась вакханалия. Наши парни добыли где-то пару приличных бочек церковного вина и пустили в дело.
Казначей вел нас прямо к алтарю.
Там уже изрядно потрудились викинги: уволокли всё сколько-нибудь ценное. Мозаичный пол был скользким от крови. Теперь это святое место больше напоминало бойню. Повсюду лежали тела убитых и умирающих. Все — ободранные догола.
Один из раненых вдруг очнулся, ухватил нашего проводника за ногу, выкрикнул что-то по-своему.
Казначей глянул на него дико, дернулся… Но подталкивающий его викинг отреагировал по-нормански. Махнул мечом, отделив руку от туловища.
Казначей, взвизгнув, стряхнул мертвую конечность и нырнул вглубь алтаря.
Ага, тайничок! Даже не тайничок, а подземный ход. Винтовая лестница уходила вниз. Кто-то предусмотрительный приготовил связку факелов. Осталось только зажечь.
Что мы и сделали.
Перед спуском перестроились. Впереди двигался один из людей Тьёрви. За ним — трясущийся казначей. Потом — сам Тьёрви, я, Вихорёк (он увязался за нами, и я его понимал), а замыкал шествие второй человек Тьёрви.
— Здесь не так давно прошли люди, — заметил хёвдинг, потянув носом воздух. — Давайте-ка поторопимся.
И мы поторопились.
Через пять минут муки совести, терзавшие меня по поводу разграбления святой обители, растаяли без следа.
Потому что мы оказались в монастырской тюрьме.
Слуги Божьи не должны так обращаться с людьми. А если они творят подобное, то приход викингов вполне можно рассматривать как кару Господню.
Те, кто гнил здесь, не совершили ничего против Бога. Чтобы оказаться в этом зловонном подземелье, было достаточно украсть краюху черствого хлеба. Или оттолкнуть кого-то из святых отцов. Или не вернуть долг. Таких публично калечили и бросали умирать в крысиные клетки — в назидание другим должникам.
Всё это шепотом поведал мне Вихорёк, пока мы шли меж вонючих нор, сопровождаемые проклятьями и безумным хохотом. Однако я уверен: знай здешние сидельцы, кто мы такие — нам воздавали бы хвалу. Месть свершилась.
Но не до конца.
— Т-ш-ш! — Тьёрви ухватил брата-казначея за шею, останавливая.
Безупречный слух викинга и сейчас не подвел.
Впереди были люди. Мы тихонько подобрались поближе.
Точно. В широком и низком подземном зале тусовалась целая толпа. Вернее, не тусовалась, а работала.
Кипучая деятельность при свете факелов.
Человек тридцать что-то активно перетаскивали.
— Кто это? — шепотом поинтересовался Тьёрви у нашего трясущегося проводника.
— На-настоятель… З-золото… — Зубы казначея клацнули.
— Мышка решила обмануть кошку, — процедил хёвдинг. — Главного жреца — живьем. Он денег стоит.
Я не успел спросить, как отличить настоятеля от прочих. Тьёрви и его орлы уже кинулись в бой. Правда, перед броском хёвдинг не забыл приголубить пленника по бритому кумполу.