«Кровь!» – сказал кот
Шрифт:
– Пустяки, – коротко сказала она, сбрасывая рукой разбитую вазу в корзину. – Это был мой эксперимент. Рыжик им заинтересовался, да?
– Да, – сконфуженно пробормотала Кики. – Простите, я думала…
– Пустяки, – повторила Гейбриел.
– Гейбриел,.. э-э, миссис Джанссен, несколько минут назад здесь был доктор ван Кайзер.
Лицо Гейбриел стало бледным, как мел.
– Но сегодня утром он должен быть на совещании, – вырвалось у неё. – Он видел разбитую вазу?
– Нет, – сказала Кики. – На ней сидел Рыжик. Гейбриел вздохнула с явным облегчением.
– Какое прозорливое животное. А теперь за работу, Коллир. Сегодня ты будешь читать о живописи рококо и барокко. – Она как ни в чем не бывало принялась листать журналы
Кики пыталась читать, но никак не могла сосредоточиться. Неужели больше ничего не будет сказано в объяснение? Неужели другая подделка – китайская чаша в стеклянной витрине наверху – это тоже дело рук Гейбриел? Но зачем тогда ей понадобилось показывать её Кики? Чтобы похвастаться своей работой – своей преступной работой?
Все эти вопросы и тысяча других крутились у Кики в голове на протяжении следующих полутора часов. Когда Гейбриел объявила, что пора сделать короткий перерыв, Кики обрадовалась передышке, но натянутая беседа, которую они вели в кафе, свела её радость на нет.
Во время перерыва на ленч Кики сказала Гейбриел, что ей не хочется есть, и, вместо того чтобы пойти в кафе отправилась с Рыжиком погулять по территории музея. Она не соврала: ей действительно не хотелось есть. Желудок у неё расстроился, а в мыслях поселилось сомнение. «В штате музея изготовительница фальшивок». Похоже, Елена была права. Как ещё можно было объяснить появление точной копии вазы эпохи династии Юань? А уж Гейбриел – то наверняка обладала и знанием и умением, необходимыми для того, чтобы создавать копии произведений искусства. Кики села на бетонную скамью под деревом на лужайке позади здания музея и принялась рассеянно гладить Рыжика. Кот наслаждался этим проявлением внимания к его персоне и признательно мурлыкал.
На задний двор въехал грузовик, доставивший продукты из магазина, и Кики стала смотреть, как шофер выгружает коробки с картофельными чипсами и конфетами и ящики с содовой, предназначенные для кафе в музее. Может быть, ей все-таки хочется есть, подумала она. Достав из сумки сандвич, она откусила кусок и дала кусочек Рыжику. С рассеянным видом продолжала она жевать сама и кормить Рыжика, пока сандвич не был доеден, после чего кот отправился обследовать живую изгородь, окружающую территорию музея, а Кики принялась рассматривать машины на маленькой автостоянке поодаль. Старый белый фургон с зелеными шторками на окнах был припаркован рядом со сверкающим черным глянцем «Кадиллаком». «Наверное, фургон принадлежит Гейбриел, а «Кадиллак» – ван Кайзеру», – решила она. Кики взглянула на часы. Почти час. Пора возвращаться в мастерскую. Конечно же, Гейбриел заметила перемену в её настроении, но разве могла Кики делать вид, что все распрекрасно, тогда как в действительности все из рук вон плохо? Кики встала и свистнула Рыжику. Она долго билась над тем, чтобы научить его прибегать, когда она подзывает его свистом, но в конце концов ей это удалось. Кики говорила, что это ещё одна из его собачьих привычек, наряду с утаскиванием туфель и зарыванием в клумбу лакомых кусочков. Она свистнула ещё раз, и с радостным чувством наблюдала, как выскакивает из-под изгороди и стремглав мчится к ней оранжевый комок. Кот несся прямо к ней, пока не заметил рабочего, катящего очередную тележку продуктов к служебной двери.
Теперь свистеть было бесполезно!
– Рыжик! – крикнула Кики.
Кот оглянулся на неё, резко свернул вправо, едва не угодив под ноги рабочему. Одним махом вспрыгнул он на погрузочную платформу и юркнул в служебную дверь. Кики бросилась за ним. Она вспрыгнула на бетонную платформу и вслед за Рыжиком юркнула в открытую дверь.
От служебного входа
– Ваш кот, мисс, умчался вон туда, – смеясь, показал рабочий в глубину коридора прямо перед собой, и Кики ринулась туда. Добежав до конца коридора, она оказалась перед проходом под аркой, непосредственно ведущим в один из малых выставочных залов. Кики помедлила, затем осторожно переступила порог и огляделась по сторонам: есть ли кто-нибудь ещё в зале? Табличка на двери предупреждала: «Пользоваться только в чрезвычайных обстоятельствах».
«Ну что ж, – мрачно подумала она. – Обстоятельства у меня и впрямь чрезвычайные». В зале не было ни души. Она тихонько свистнула и подождала. В зале размещалась коллекция предметов материальной культуры индейцев Америки. На всех стенах висели обрядовые одежды и головные уборы; в углу возвышался барабан, а в трех стеклянных витринах в центре зала были выставлены оружие, кухонная утварь, керамические изделия и плетеные корзины. На подставке рядом с одной из стеклянных витрин стоял кувшин с черно-белым геометрическим узором, прекрасный образчик гончарного мастерства. А прямо перед подставкой горделиво сидел, сверкая глазами и помахивая хвостом, Рыжик. Она потянулась к нему – он предупреждающе зашипел и поднял правую лапку, грозя опрокинуть подставку с художественным изделием, точь-в-точь так же, как опрокинул он в мастерской китайскую вазу.
– Рыжик! – прошептала она, хватая его.
– Ты сегодня уже наделал дел. Тебе просто повезло, что ваза, которую ты раскокал, была поддельной. А эта вещь – подлинник! – Она засунула упирающегося кота в ранец в ту самую минуту, когда в зал входила группа посетителей во главе с экскурсоводом.
– Вам, мисс, следовало оставить свой ранец у дежурного администратора, – заметила экскурсовод, недовольно хмурясь. – За это не берется плата. – Она остановила группу экскурсантов перед подставкой с экспонатом. – А это, – пояснила она, – редкостный кувшин работы индейцев пуэбло.
Кики схватила в охапку ранец с барахтающимся котом и поспешно покинула зал. Она пересекла круглый вестибюль и бегом спустилась по лестнице в реставрационную лабораторию. Гейбриел уже вернулась и работала, сидя за верстаком.
– Коллир! – сказала она.
– Да? – откликнулась Кики. Отдышавшись, она поставила ранец на пол. Рыжик, полный негодования, с оскорбленным видом выбрался наружу и направился к подстилке, где дремал Моне.
– Сегодня я покажу тебе, как чистить картину, написанную масляными красками, – продолжала Гейбриел. Она подошла к стеллажу в дальнем конце комнаты и достала большой холст, на котором была изображена группа пухленьких голых малышей, резвящихся на зеленом лугу вокруг лежащего льва, смирного, как котенок.
– Я так и знала, что без кошки дело не обойдется! – пробормотала Кики.
Гейбриел подняла голову и улыбнулась.
– Рыжик доставляет тебе неприятности? – спросила она.
Кики кивнула. От улыбки Гейбриел она почувствовала себя лучше.
– Он вбежал в музей через служебный вход и пробрался в индейский выставочный зал, – выпалила Кики. – Экскурсовод с группой экскурсантов вошли туда в тот самый момент, когда я запихивала его в ранец. Я схватила его в последнюю минуту: он уже собирался броситься на глиняный кувшин!
Гейбриел, откинув голову, громко рассмеялась.
– Наши экскурсоводы не знали бы, что делать в такой ситуации, – сказала она. – Принеси мне большой мольберт из того угла. И бутылку с дистиллированной водой. Устала читать, да?
– Немного, – с улыбкой призналась Кики. Она желала разобраться в том, что происходит, но все-таки сейчас у неё стало чуть-чуть спокойней на душе, чем утром.
– Это картина восемнадцатого века, – объяснила Гейбриел. – Умело написанная и не слишком грязная. По-настоящему грязные картины поступают из церквей и монастырей, где всегда горят свечи. От горящего сала холст покрывается жирной копотью. Бррр!