Кровь танкистов

Таругин Олег Витальевич

* * *

– Вот так ни хрена себе… – Лейтенант Иванов опустил бинокль и взглянул на десантника. – Не ошибся комбат, получается? Все-таки танки. Интересно, как они их сюда незаметно перегоняют-то? Это ж какая колея должна остаться, грунт-то после зимы еще не просох.

– Угу, танки. А как перегоняют? Сперва через лес, там и прятать ничего не нужно, с воздуха все одно ничего не разглядишь, потом вон по той балке, что на карте отмечена. Ночью, разумеется, да и не каждый же день эшелоны приходят. До станции меньше восьми километров, затемно можно любую колонну провести. А насчет колеи – невнимательно смотришь, товарищ разведчик. Они ж, гады предусмотрительные, весь путь, что по открытому месту идет, то ли плитами бетонными выстелили, то ли бревнами,

отсюда точно не разглядишь. Что такое лежневка [17] , не забыл? А для маскировки в светлое время – вон туда глянь, там небольшой отрезок дороги виден – прикрывают чем-то, только не пойму чем. Сетки маскировочные, что ль?

17

Л е ж н ё в к а (лежневая дорога) – временная полевая или лесная дорога из настланных бревен. В мирное время применялись при заготовке древесины; во время войны – для передвижения боевой техники и пехоты.

Разведчик на несколько минут приник к биноклю, затем коротко и зло выматерился себе под нос.

– Ну, и думалка у тебя, танкист! И глаз ничего. Завидую, прям. Они ж дорогу щитами с натянутой масксетью прикрывают. Ну, или рамами каркасными, но поверх все одно сетка и ветки нарубленные. Слушай, Вась, это ж какая работа-то? Всякий раз после прохождения техники все сызнова маскировать?

– Да не такая уж и неподъемная работенка, если подумать. Ну, сам посуди: сколько тут открытого пространства между балкой да лесом, где они технику прячут? Километр от силы, может, меньше. Да и танки не каждый день идут – и не каждую неделю, полагаю. Прошла колонна, лежневку подлатали да снова щитами – или чего там у них? – прикрыли. Ну, разве что свежих веток нарубить да сверху накидать, взамен подсохших. Опять же, обрати внимание (внутренний голос немедленно припомнил старую телерекламу «…сделано в Германии!». Кстати, да, очень даже в тему), фрицы вполне грамотно используют и рельеф местности, и естественные насаждения, кусты там, деревца отдельные. Не порубили, а оставили, чтобы тень давали. Если с самолета смотреть, да на приличной скорости, всяко ничего не разглядишь. Ну, и плюс зенитки. Согласен?

– Угу, – на сей раз Иванов ответил кратко.

– Кстати, Денис, не так уж и давно у них все тут налажено. Вон, погляди туда, где под деревьями танки стоят. Я и десятка не насчитал. Видать, только начали технику сюда свозить.

– Примерно так. Вот только машины какие-то незнакомые, ни разу не видал. А ты, танкист?

– Видал, к сожалению, – буркнул Захаров, неожиданно припомнив свой предпоследний бой, проведенный в виртуальном пространстве – как он тогда считал – «Танковой схватки». Тот самый, когда их рота громила забитую эшелонами с немецкими танками, ГСМ и боеприпасами железнодорожную станцию. А потом напоролась на успевшие разгрузиться «Тигры». И сгорела. Собственно, с того «проигрыша» все и началось – он захотел сыграть еще раз, завел левый аккаунт… и попал сюда, в весну сорок третьего года. Как там его тогда звали? Иван Торсов, что ли?

Внезапно Дмитрий ощутил, как по коже пробежали щекотливые мурашки и неприятно шевельнулись волосы на голове. А ведь тогда тоже была весна! Да и происходило все, если память не врет, примерно в этих местах, где-то на южном фасе Курской дуги! Так, интересно, очень интересно… ну, и что это означает? Ведь теперь-то он твердо уверен, что никакого «виртуала» не было, а был реальный бой! Еще б и название станции вспомнить, но где там, напрочь стерлось из памяти. Неудивительно, впрочем, больно много всего с тех пор произошло…

– Ты чего, Вась? – встревоженно зашептал разведчик. – У тебя такое лицо стало… нехорошее, в общем. Вспомнил чего?

– Вспомнил. «Тигры» это, новые немецкие тяжелые танки.

– Серьезно? – лейтенант снова приник к биноклю. – Ни разу вживую не видел, только слышал. И как?

– Что «и как»? – не понял десантник.

– Ну, как они в бою?

– Нормально. Всю мою роту пожгли, до последнего танка, а сами только три машины

потеряли, да и те в борт подбить удалось, вот как они в бою, – не глядя на товарища, ответил Захаров. И лишь после этого понял, что в очередной раз сказал то, чего говорить категорически не следовало. Ведь в той атаке сражался и погибал не он, а старший сержант Ваня Торсов. И если разведчик запомнит его короткий рассказ, проблем у него прибавится. Впрочем, особых переживаний Дмитрий не испытывал – сначала нужно вернуться обратно, а уж там? А уж там – как кривая вывезет. Не впервой.

Помолчав, товарищ легонько коснулся рукава его камуфляжа, после болотной эпопеи окончательно потерявшего былой вид:

– Вась, ты это… извини, я ж не знал… я ж все понимаю… извини, ладно?

– Да нормально все, Дениска, нормально. Привык уже. Проехали.

– Слушай, как по мне, так уходить пора.

– И как можно скорее, – криво усмехнулся десантник. – Давай с картой поработай, а я пока понаблюдаю. Кстати, если что, комбату передашь, что никакого прорыва они не готовят, тут «батя» ошибся.

– Отчего так считаешь? – рассеянно поинтересовался разведчик, нанося на карту условные обозначения.

– Сам посуди: если и устраивать прорыв – так только, пока фронт окончательно не устаканился, так? То есть в ближайшие дни, в крайнем случае, недели. Наблюдаешь ты тут подходящие силы? Я, например, нет. Прорыв – это не только танки, а еще и артиллерия, и тылы, и главное – пехота. Значит, что? Значит, готовятся не к прорыву, а к полноценному наступлению. Но не сейчас. Может, в мае, что вряд ли, а, скорее, в июне – июле. Пока же просто копят силы. Правильно рассуждаю?

– Ага, – не прерываясь, кивнул головой товарищ. – Верно рассуждаешь, танкист. Что-то еще?

Понаблюдав пару секунд за порхающим в руке разведчика простым карандашом, пятнавшим девственно-чистую карту условными пометками, Захаров докончил, торопливо пряча за отворот бинокль, чтоб не мешался при движении:

– Уходить нужно, лейтенант. Прямо сейчас. Времени нет.

– Что там? – вскинулся тот. – Мои-то молчат?

– Твои-то, может, и молчат, а вот моя задница – нет. Предчувствие у меня, понимаешь ли, хуже некуда. И вон та тропка очень не нравится, категорически просто. Видишь? А проходит она слишком уж от нас близко, и десятка метров не будет.

– И что? Нас в зарослях и с пяти метров не разглядишь. Отползем тихонько, ежели патруль засечешь. Мне еще минут пять нужно, карту оформлю.

– Дениска, а вон там и там ты чего опытным и зорким взглядом наблюдаешь? – Захаров указал рукой, куда именно смотреть. – Не знаю, как ты, а я наблюдаю самые что ни на есть собачьи какашки, в просторечье – псиное говно.

– Твою мать! – дернув щекой, мгновенно сложил два и два опытный разведчик. – Патрулируют с собаками? Так вот, значит, как прошлая группа нарвалась – не подумали мужики про собачек, а те унюхали.

– К гадалке не ходи. Не с кошками же. Уходим. У нас хоть табак есть? Про красный перец и не спрашиваю [18] .

– Да хрен знает, я-то сам не курю. Наверняка у кого-то из ребят махорка имеется. Но спецсостав в рейд не брали.

– Ладно, тогда уходим немедленно, потом хоть слегка следы припорошим.

– Снова через топь?

– А вот тут не уверен, долго слишком. Может, напрямик? Вон там, по зарослям обойдем – и на рывок. Вдоль опушки, но в лес сильно не забирая. Нам главное – аккуратненько просочиться между радиоузлом и этой дико секретной танковой выставкой. Да, и знаешь еще что, Денис Батькович? Нужно подготовить передачу открытым текстом, чтоб с шифрами не заморачиваться. Если зажмут – сразу и передадим, пусть наши летят да бомбят. Второй раз эти твари сюда уж не попрутся, это сто процентов. А карту ты прячь, по памяти дорисуешь.

18

Захаров имеет в виду так называемую «кайенскую смесь», применявшуюся диверсантами времен Великой Отечественной для отпугивания и сбивания со следа собак – 50 % жгучего красного перца, 50 % табачной (махорочной) пыли.