Кровь Вампира

Рябиков Андрей

Градоначальник устало расплылся по заднему креслу машины, которое податливо принимало формы его грузного тела.

Спереди ехали двое. Шофер, один из трех, имевшихся у Папы, самый лучший из них и наиболее посвященный в дела своего шефа. Он использовал его в самых ответственных делах. Рядом сидел неофициальный охранник по кличке Душман, полученной за любовь к рассказам о своих подвигах на афганской войне.

Настроение у Папы понемногу улучшалось. Он почему-то был уверен, что Волк согласится с его предложениями (от которых нельзя отказаться). А неожиданная головная боль с этим военным поездом оказалась ему

даже на руку — ему удалось сплавить этого цепкого легавого, которого он давно подозревал в излишней ретивости. Впрочем этот мент мало занимал мэра — он больше думал о предстоящем дележе добычи.

Тем временем машина свернула с трассы на проселок, уводящий вглубь леса.

— Чертов Волк, — проворчал шофер, с содроганием прислушиваясь к царапанью коряг о днище.

— Смотри не завези нас, Сусанин, — беспокойно заворочался в кресле Душман, рассматривая темные заросли по обе стороны дороги, — нас же здесь можно изрешетить, как хочешь…

— Что, фильмов про партизан насмотрелся? — нервно хохотнул водитель, выруливая на открытую площадку.

Джип Волка уже стоял там. Его хозяин вышел из машины, ожидая гостей в сгущающейся тени деревьев.

Папа нарисовал на своей физиономии радостную улыбку и с трудом оторвал свою задницу от мягкого сиденья «Мерса». Рядом с ним тут же вырос Душман, но босс отстранил его — сейчас не стоило демонстрировать недоверие.

— Я сам, — сказал он, понимая, что ничем особенно не рискует — пусть они и не друзья с Волком, но и не смертельные враги.

Волк встретил мэра крепким рукопожатием.

— Перейдем сразу к делу.

— Согласен, — ответил его собеседник, — Тем более, это дело важно для нас обоих. Есть какие-то мысли насчет рынков?

— Да, сейчас расскажу.

Тем временем, Душману не сиделось в машине. Достав сильный бинокль, он принялся обозревать края поляны. Быстро опускающийся вечер уже сделал тени леса почти непроглядными, но все-таки кое-что еще можно было разглядеть. Первым взглядом, он окинул машину бандита и заметил на переднем сиденье неподвижный силуэт.

— Неужели их всего двое? — удивился охранник.

Переведя бинокль на разговаривающих Папу и Волка он увидел, что его шеф что-то объяснял, а его собеседник согласно кивал.

Какое-то движение привлекло внимание наблюдателя. Через несколько секунд он уже не сомневался в увиденном — две фигуры, осторожно пробирались между деревьями за спиной Папы.

Душман среагировал молниеносно:

— Леха, фары! — крикнул он, и два луча прорезали лесные сумерки. Сам же охранник с криком: "Засада!" бросился к шефу.

— Что такое… — обернулся Папа, но тут цепкие тиски сжали его плечо.

— Не будем отвлекаться! — прорычал Волк.

Один из тех, кто прятался в засаде, выскочил навстречу Душману, но остановился, ослепленный светом фар. Охранник воспользовался этим сполна, всадив в него четыре пули. Нападавший рухнул как от сильного удара.

В то же время водитель «Мерседеса» нырнул в бардачок за своим пистолетом. Когда он вновь поднял голову, то увидел, что рядом с машиной кто-то стоит. Шофер вскинул оружие, но тут из руки незнакомца вырвалась огненная стрела, которая пробила боковое стекло, вонзилась в голову водителя и взорвалась там ослепительной звездой. Ее вспышка была последним, что он увидел в жизни.

Душман услышав выстрел сзади,

остановился в секундной растерянности, и Волк, укрывшись за Папой, всадил пулю в охранника. Отчаянно матерясь, тот рухнул, зажимая рану в боку. Над его головой просвистели еще несколько пуль, выпущенных тем вторым, из засады. Охранник замер в траве. Он помнил еще и о третьем оставшемся дружке Волка. Перекатившись, он двумя выстрелами высадил фары «Мерседеса». Ему ответили беспорядочной стрельбой. О спасении Папы не могло быть и речи, к тому же он слышал негодующие вопли своего шефа, говорящие о том, что он еще жив. Наверное, они и не собираются его убивать. Сейчас главное уйти, а потом уже выяснить, что и нужно.

Душман прикинул расстояние до спасительной кромки леса. Метров тридцать. Если заставить их заткнуться, то есть шанс. Но пули его противников регулярно вонзались в сырую траву. Они били вслепую, по квадратам, как будто играя в морской бой. Только «ранен» и «убит» здесь будет по-настоящему.

Охранник прополз несколько метров и укрылся за телом подстреленного им противника.

Неестественная поза говорила, что он убит наповал. Получив укрытие хотя бы с одной стороны, он выждал пока стволы его врагов на несколько секунд утихли, и резко вскочил. Он выпустил пять пуль в сторону

"Мерседеса" в слабой надежде, что машина загорится, и это отвлечет стрелков, но немец стоически принял этот залп. Мышцы охранника уже были готовы бросить его тело в отчаянный рывок, когда произошло самое невероятное: труп под его ногами вдруг ожил, вскочил и вонзился зубами ему в пах. Душман завизжал от боли, чувствуя как горячий поток разливается у него по ногам. Он хотел что-то крикнуть, но язык не повиновался ему. Но рука его успела направить ствол на череп твари и спустить курок. В следующие секунды несколько пуль, выпущенных с трех сторон, пробили тело и голову охранника, и он рухнул на дважды убитого им врага.

Примерно в то же время, когда «Мерседес» Папы еще только направлялся на роковую стрелку, еще одна драматическая сцена разыгралась у заброшенных очистных сооружений Лесогорска. Это место, наверняка было наименее посещаемым не только в городе, но и в ближайших окрестностях. Сильный и плотный «аромат» отваживал отсюда и человека, и зверя.

Тем сильнее удивился бы любой местный житель, увидев вблизи этих развалин, именуемых в народе.

СГХ (старое говнохранилище), явно не местного человека. Никто не смог бы объяснить, что ему здесь понадобилось. Кроме него самого, конечно. А уж он точно знал, что оказался здесь не случайно. Своей экипировкой он походил на охотника — высокие сапоги, плотная защитного цвета одежда, два небольших, но плотно упакованных вещмешка. Он и был своего рода Охотником, только дичь его была очень специфической.

Остановившись перед проржавевшей дверью, он внимательно осмотрел вход. То, что он увидел, удовлетворило его — след был взят. Довольно кивнув седой головой, он опустился на одно колено. Из вещмешка появилось укороченное двуствольное ружье с утяжеленным прикладом, фонарь, огромный нож.

Укрепив фонарь на стволе ружья, он двинулся дальше. Сильный луч рассеивал густую тень, скопившуюся в этом здании. Выглядело оно совершенно безлюдно, но чутье Охотника подсказывало ему, что поиски не будут напрасны.