Кровь вторая. Орда
Шрифт:
Говорила она всё это, явно с чужих слов, даже интонацией и мимикой, подражая кому-то другому, но тут, вдруг, как-то, резко встрепенулась, подозрительно посмотрела на Райс и добавила:
— Только ты, не нашего поля ягода, как я погляжу. Не вижу я в тебе, никакого ведьменного дара.
— А у меня его и нет, — жёстко отрезала царская дочь, которая, не смотря на объяснения, ещё больше запуталась и ни на шаг не продвинулась, в понимании происходящего.
— Вот и я не пойму, — задумчиво уставилась на неё Апити, — кого они из тебя-то растят?
Райс, хотела было огрызнуться, но
— Не могла сразу, что ли, этот вопрос задать? — тут же пренебрежительно поинтересовалась Райс, — а то всё ходит тут, вокруг да около.
— Не поняла, — проговорила Апити, уходя от роли наставницы и возвращаясь обратно к себе, при этом, опять вынимая одну руку из петли и отмахиваясь, от летающих перед глазами зелёнопузых, — вокруг чего?
Райс, продолжая висеть на руках, медленно повернулась к соседке всем телом и с ехидной улыбочкой, ещё раз представилась:
— Меня кличут Райс, — сказала она, выделяя каждое слово.
— Ну и что? — продолжала недоумевать Апити.
— Я, дочь царицы Тиоранты.
На что Апити, сложив губки трубочкой и распахнув глаза, тихо присвистнула.
— И растят тут из меня, будущую царицу степей.
Райс, была горда своим открытием и, хотя, сама в это, не до конца верила, но в её интонации, звякнула нотка зазнайства и высокомерного чванства. Правда, реакция Апити, вновь опустила её на землю, вернее в отхожее место, где они на пару и плавали:
— Хреново тебе будет подруга.
Царская дочь, недоумённо уставилась на неё. Апити пояснила:
— У меня горка пониже, да, положе будет и то, не знаю, как карабкаться. Из нашего ведьменного круга, лишь одна из трёх, поднимается, да, все испытания проходит. Не выдерживают, ломаются. А у тебя и гора повыше, да, и покруче будет. Сколько, интересно, из вас доверху доползут? Хотя ведь, Матерь только одна, а значит, из всех, только одна и доползёт.
— Что значит из всех, — тут же взъелась Райс, — ты думаешь, кроме меня, ещё кто-то на это претендует?
— А то как же, — прибила её будущая ведьма, — много ты знаешь цариц, которые стали преемницами своих мам? Я, например, не знаю ни одной. Да, даже, если тебя до этого допустили, неужели ты думаешь, только на тебя ставка сделана. А коли не сдюжишь, что ж теперь, степи без царицы оставаться?
Райс принялась лихорадочно перебирать в голове всё, что об этом знает, но не припомнив, ни одной родственной преемственности, насколько помнила рассказы о бывших царицах и их деяниях, тут же зверски окрысилась и стала перебирать своих теоретических конкуренток, злобно посверкивая глазами, но в конечном итоге, всё же вынуждена была согласиться, что Апити, в принципе, права, от чего спесь схлынула, а сама Райс, понурила голову и сникла.
На краю собственного сознания, в обрывках памяти, она, даже, вспомнила о запрете родственной преемственности
В голове, как зайцы запрыгали разные мысли по поводу и без повода, и от этого «зайцескока», рыжая, вообще перестала, что-либо соображать. Голова закружилась. Опять затошнило. Перестав следить за скачущими мыслями и сконцентрировавшись на подавлении тошноты, она несколько успокоилась и смогла заставить себя думать собрано.
— Ты ведь мне поможешь? — зачем-то спросила Райс Апити, на мгновение поймав себя на мысли, что если останется одна, то вообще, пропадёт.
— Как? — тут же со смехом поинтересовалась Апити.
— Ну… — Райс задумалась, — «каком». Я же, ни ухом не рылом, во всём этом. Хоть объясни, как тут, у вас всё делается.
— Ну, если только в этом, — пожала плечами Апити.
Она вкратце поведала о девяти кругах испытаний, которые обязана пройти любая «особая», допущенная Троицей, вот только, что конкретно они из себя представляли, она толком не знала. Так, только в общих чертах, акцентируя на том, что при прохождении каждого круга, дева получает какую-нибудь особенность или наоборот, как сейчас, избавляется от чего-то лишнего и не нужного.
В конечном итоге, после многих и толком ничего не объясняющих слов, она честно призналась, что сама мало знает обо всём этом, потому что, эти круги, окутаны тайной и наставница, по поводу их, почти всегда говорила одно и тоже, мол, попадёшь — узнаешь.
Наступило молчание. Каждая думала о своём. О чём думала Апити, сказать было трудно, а вот мысли Райс, заклубились у неё в голове, мрачнее тучи. Она вспомнила маму, в тот роковой последний день, вспомнила её напряжённое лицо, измученное тягостными мыслями. Её, не то усталый, не то больной вид, не спавшего ночь человека.
Рыжая, только сейчас осознала и готова была дать руку на отсечение, что мама, преднамеренно решилась на этот поступок и это решение, далось ей очень нелегко, понимая, что вполне возможно, больше никогда не увидит свою родную дочь живой или, судя по испытаниям, в здравом уме, но она пошла на это. Почему? Почему, прежние царицы, из своих дочерей, не выращивали себе замену? Что у них дочерей не было или не пускали на испытания?
И тут Райс, неожиданно пришла, к неутешительному, для себя выводу, от которого, мурашки по спине побежали и волосы зашевелились: «Я, как царская дочь, должна стать будущей царицей степи, или должна, просто, исчезнуть, как и многие другие дочери, других цариц».
Кем бы она могла стать и какое у неё было бы будущее, не отправь её на эти испытания, мама? Самое большее, чего Райс могла добиться, это стать рядовой ордынской девой боевого сестричества, а там, коль заслужит, подняться до Матёрой. Вот и всё. В этом, весь её потолок.
До этого дня, Райс никогда не интересовалась, как становятся царицами. Лишь знала, что в отличии от мужицких царей, каким был её папа, цариц не выбирают ордой, потому что, они всегда особые, «меченные». Она на таких насмотрелась в бане, среди маминого окружения, но откуда они брались, рыжая не знала, лишний раз коря себя, что дурой была, когда всему этому учили, а ведь учили этому наверняка.