Кровь за кровь
Шрифт:
Над городом собирались тучи. Разбуженный ими ветер принес запахи дождя. Часы показывали второй час ночи.
Глава 25. НОВЫЕ НАПАСТИ
Утром в свою контору мы не пошли. Лугов, которому пришлось объяснить, что случилось в "Шаловливых ручках", посоветовал до прояснения ситуации никуда не высовываться.
Приехав на обед домой, капитан рассказал Сереге, что и пожар в баре, и два трупа в проулке по милицейским сводкам проходят как мафиозная разборка. Оказалось, что и "восточного человека"
Оставалась главная проблема – транспортное средство, поскольку презентованный Бобом "жигуль" погиб на боевом посту.
Выручил нас, как ни странно, бармен Жорж. Мысль о его "девятке" пришла совершенно случайно и я, не долго думая, направился к нему вечером домой. О том, что бар закрыт на ремонт, можно было не сомневаться, а значит бармен остался на какое-то время без работы. О чем он мне и начал плакаться, едва я переступил через порог его квартиры.
Терпеливо выдержав получасовые стенания Жоржа, который подсчитывал свои убытки, я приступил к делу без долгих предисловий.
– Жорж, мне нужна твоя машина.
– Зачем? – поинтересовался он вяло; и тут же продолжил, безнадежно махнув рукой: – О чем я спрашиваю? Ведь все равно соврешь.
– Совру, – легко согласился я. – Ну очень нужна. Завтра к обеду верну.
– Держи… – Он бросил на стол ключи и техпаспорт. – Заловят менты, будешь сам расхлебываться.
– О чем базар… – Я торопливо сунул все это в карман и поспешил к выходу.
– Гараж! – крикнул мне вслед Жорж. – Ты ведь не знаешь, где он находится.
– Точно… – Я в досаде хлопнул себя ладонью по лбу. – Балда…
Запомнив координаты гаража, я вымелся из квартиры Жоржа со скоростью звука. Мне предстояла дальняя ночная дорога, а потому нужно было поторопиться…
Марк брюзжал, не переставая. Мысленно заткнув уши, я по своему обыкновению предался бесплодным мечтаниям. Когда мы подъезжали к деревне деда, в мыслях я уже был мультимиллионером, ехал на престижной "ламборджини", а рядом сидел не взлохмаченный болтун, а клевая телка в дорогом прикиде.
При виде дедовых ворот тревога, которую я усыпил мечтами, вспыхнула с новой силой.
Они были приоткрыты, чего дед обычно не допускал, тем более теперь, когда в доме находились Берман и Элла. Потушив фары – еще не начало светать – и выключив движок, я подъехал накатом к забору и затормозил. Цыкнув на Марка, было открывшего свое неутомимое хлебало, чтобы сморозить очередную глупость, я взял монтировку /к сожалению, пистолет остался лежать в тайнике – я просто не рискнул заявиться в нашу контору/ и, перепрыгнув через забор, пошел к избе, пригибаясь и прячась за стволами фруктовых деревьев.
В дом, чтобы рассеять свои подозрения, мне зайти так и не пришлось. На крыльце я наткнулся на деда Артема. Он лежал, будто спал, но его поза заставила мое сердце облиться кровью. Неужели!?
О, нет, нет!
Я бережно перевернул деда на спину и нащупал
Они ударили его по голове железным прутом. И били, не сдерживая руку, чтобы уложить наповал. Но удар смягчила моя солдатская шапка, которую Артем Тарасович иногда надевал даже в теплую погоду. Она была в какой-то мере моей частичкой, и скучавший по мне дед носил ее как талисман; он даже разговаривал с нею, будто шапка была живым существом.
Я мигом смотался к машине и принес аптечку. Ватка, обильно смоченная нашатырем, подействовала на деда как удар молнии. Он резко мотнул головой и сел, глядя на меня бессмысленным взглядом.
– Кто такие!? – угрожающе спросил дед. – Уходите, супостаты, буду стрелять!
– Артем Тарасыч, это я, Стас!
– Станька!? – изумился дед. – Как… откуда?..
Шок прошел, его глаза прояснились, и он почувствовал боль. Застонав, дед схватился за голову. Там была шишка размером с куриное яйцо. Я быстро смазал ее йодом и заклеил гигиеническим пластырем.
– До свадьбы заживет, – сказал я бодро, помогая ему встать. – Что случилось, деда? Где Лева и Элла?
– Что случилось, что случилось… – бурчал дед, заходя в избу; я придерживал его под руку.
– Откуда я знаю? Вышел ночью на улицу – показалось, будто кто-то ходит по двору – чтото мелькнуло перед глазами… и все. Теперь ты приехал…
Конечно же, как я и предполагал, ни Левы, ни его Элин в доме не оказалось. Судя по разбросанным вещам, они одевались второпях. В одном месте я нашел на полу несколько капелек крови. Похоже, Берману съездили по физиономии и разбили нос.
– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил я деда.
Мне хотелось обнять его и крепко прижать к груди, меня переполняла нежность, но я сдержался и лишь погладил натруженные руки, которые он положил на стол, усевшись на скамью.
– Шмели в голове гудят… – пожаловался Артем Тарасович и кивком указал на бутылку, стоявшую на полке. – Налей-ка мне чуток, Станька. Это лучшее лекарство.
Я исполнил его просьбу под предосудительным взглядом непривычно молчаливого Маркузика. Дед выпил рюмку "заговоренной" водки и крякнул.
– Вот так оно лучше, – сказал он и невесело улыбнулся.
– Я отвезу тебя в больницу.
– Ты разве забыл, что ее закрыли? Ужо пятый годок ездим лечиться в райцентр. Ничего, оклемаюсь.
– Ладно… – Я принял решение. – Марк, ты остаешься здесь. Думаю, сюда уже больше никто не сунется. Фельдшер еще жив? – спросил я у деда.
– Кряхтит… – туманно ответил Артем Тарасович.
– Я попрошу, чтобы он пришел. Может, укол какой сделает.
Фельдшер Дивеев был колоритной личностью. Ему уже стукнуло девяносто восемь, но еще в прошлом году он на Крещение купался в проруби. Дивеев умудрился отсидеть в каталажке при всех российских правителях двадцатого века, начиная с Николая 11. Что собственно и спасло его, потомственного дворянина, от расстрела, когда в девятнадцатом он попал в ЧК. Дивеева опознал начальник чекистов, сидевший вместе с ним за политику.