Кровь за кровь

Сахаров Василий Иванович

— По коням! — отдал я команду, воины вскакивали в седла, а я оглядел хмурых горожан и обратился к седобородому старику-борасу, стоящему несколько отдельно от всех: — Старик, уходите из города, прячьтесь, за нами погоня идет, и вас могут обвинить в пособничестве врагам. Тогда, сам понимаешь, пощады вам не будет.

— Нам некуда идти, дром, и остается только надеяться на милость богов и покровительство этельбера Яныю.

— Как знаете, — кивнул я ему и вспрыгнул на своего жеребца.

— Подожди, — старик приблизился ко мне.

— Да?

— Скажи, дром, ты бури?

—

Да, я бури, меня зовут Пламен сын Огнеяра и я внук кагана Бравлина.

— Чего ты добиваешься, ради чего воюешь?

— Моя цель уничтожение рахдонов и демона, которому они поклоняются.

Старик окинул взглядом воинов моего отряда и громко, на показ, дабы его слышали окружающие, сказал:

— Возле Врат погибли три моих сына, я остался один во всем мире, и в этом виноват ты. Ваши воины ворвались в наш городок, перебили всех чиновников, и по твоим следам придут псы из особых отрядов, которые уничтожат нас и спалят наши дома, и снова, только ты виноват в этом. Так будь же ты проклят, молодой бури.

Подняв взгляд, я посмотрел на людей, которые внимательно слушали старика, и ответил ему:

— Ты проклинаешь меня, старик, но вспомни, кто построил этот городок, в котором ты живешь? Это были люди моего племени, которые относились к вам, борасам, как к равным. Где они, эти люди? — оглядел я собравшихся горожан. — Я не наблюдаю их среди вас. Вы отводите глаза, и я вижу вас насквозь, это вы, а не кто-то пришлый со стороны, выжил их из родного города или сдал рахдонским карателям. Ваши чиновники, которых мы сегодня казнили, многое рассказали о вас, жители Оксиана, и вы пожнете то, что посеяли. Вы предавали и писали доносы, забирали себе имущество и дома ваших соседей, а теперь, смеете проклинать меня? Шиш вам! — я скрутил кукиш и направил его в сторону жителей Оксиана. — Не подействует на меня ваше проклятье, а наоборот, обернется на вас. Прощайте!

Отряд покинул Оксиан и, оставляя Архейские горы все время по левую руку, мы двинулись дальше. В одни сутки мы проходили в среднем не более семидесяти километров, была проблема с лошадьми, не приученными к дальним пробегам, но выручало то обстоятельство, что имелось достаточное количество заводных. Да, что лошади, таких темпов, порой, и воины не выдерживали, особенно это сказалось на аппенских наемниках, балты, как ни странно, хоть и были в большинстве своем морскими бойцами, держались не хуже наших степняков-дромов. День за днем, неделя прочь, отряд с боем прошел полтысячи километров, уничтожил около сотни вражеских воинов из разведдозоров, посетил три поселения и казнил полтора десятка чиновников. Земли борасов закончились, мы повернули на восток, сошли с дорог, переправились через небольшую речку Малая Ока и вступили в земли племени калейрас, которые должны были пройти по самой их окраине.

Окружающая нас местность изменилась, и если там, в землях борасов, весна только вступала в свои права, то здесь, она уже царствовала. Вся степь вокруг нас была покрыта нескончаемым зеленым ковром, пели птицы и цвели цветы. Однако, нам было не до красот и по малоизвестным тропам, мы двигались к нашей цели, уходили от злой погони.

— Пламен, — меня догнал

Курбат. — У меня предчувствие, что впереди нас ждут.

— Опасность? — сразу же напрягся я.

— Нет, — покачал головой горбун, — просто ждут.

— Интересно, что это может быть.

В это время, прискакал всадник из головного дозора и доложился:

— Командир, на нашем пути небольшое кочевье стоит, противник рядом не замечен, но над одной из юрт торчит семихвостый бунчук белого цвета.

— Знак ханского рода калейрасов?

— Он самый, — подтвердил дозорный.

Повернувшись к Курбату, я спросил:

— Как думаешь, это сам хан нас ждет?

— Наверняка, — кивнул брат, — не зря его зовут Бильге, что значит Мудрый. Такие имена в степи просто так не дают.

— Тогда пообщаемся с ним, тем более что дело к вечеру, пора на ночевку становиться.

В темнеющее вечернее небо, наполненное шумом родового ханского кочевья, поднимались белесые клубы дыма от костров, на которых кочевники и наши воины готовили свою незатейливую пищу. Отблески закатного солнца, еще обогревали землю и связывали все живое солнечными нитями с ней, но ночь была уже близка. Мальчишки-пастухи прогнали мимо юрт стадо коров, пронося запах пота, шерсти, молока, и кормилицы людей, сыто отдуваясь, спустились к близкому водопою.

Хан калейрасов Бильге, средних лет, кряжистый бритоголовый мужчина, в обычной степной одежде, стеганом халате с кожаным ремнем-опояской, поджав под себя ноги, сидел на богатом ковре напротив нас и попивал из большой круглой пиалы кумыс. Мне это питье не сильно было по вкусу, к нему привычка нужна, но законы степного гостеприимства святы, угощают, так не отказывайся и, попивая кисляк, мы с братом ждали серьезного разговора.

— Рад, — хан поднял на нас с Курбатом свои серые и умные глаза, — что не все бури погибли в те черные годы, когда рахдоны в степи власть под себя брали. Очень рад этому.

— Скажи, хан, — спросил его я, — как ты узнал, что мы пойдем именно этим путем? Ты провидец?

— Нет, — Бильге улыбнулся, — просто я умный, и понять, что вы не зря мечетесь по степи, смог. Хотел на вас посмотреть, поговорить, для себя что-то решить.

— Однако же, воины твоего племени помогают этельберу Яныю нас ловить.

— Кх, — хан закашлялся и рассмеялся, — если бы мои батыры хотели боя с вами, то перехватили вас еще у Оксиана, а так, прошли мимо и вас не заметили.

— Что же ты хочешь от нас, хан Бильге?

— Помочь вам хочу. У меня скопилось множество дромов, которые искали в моих кочевьях защиты от карателей, и я его давал. Среди них есть воины и много горячей молодежи, все они рвутся в бой, а я не могу, и не хочу их больше удерживать подле себя. Вы возьмете их с собой?

— Да, — мы с Курбатом ответили одним голосом.

Хан повернулся к выходу и выкрикнул:

— Шету, войди!

В юрту прошел молодой высокорослый воин, настоящий степной богатырь, мощный, стремительный и верткий. Движения его были плавными, как бы ленивыми, но можно было сказать точно, что подобных ему по мастерству воинов, среди всего нашего отряда, не больше десятка наберется.