Кровь. Надежда. Эгоизм
Шрифт:
— Нужно предать этого клеветника суду! Кто за?
— Клеветник! Клеветник! — то и дело стали раздаваться крики в толпе.
— У обвинителей есть возражения? — спросил секретарь.
Крестьянин, обвинявший нас, стушевался, но всё же решил не отмалчиваться:
— Так может эти ящерицы недавно вступили в банду! Поэтому их никто и не видел! Почему, например, вот ты, говорящая ящерица, скрываешь свою фамилию? Может быть, ты слишком известный бандит, поэтому ты её не называешь? Что ты скажешь на это?
— Обвиняемый, ваше слово!
Ну что же. Не слишком
— Да, я действительно не хотел называть своего полного имени! Действительно, оно слишком известно! Но не как преступное, а как великое! А я не хотел пользоваться своим знатным происхождением, чтобы победить на суде! Но воля твоя, крестьянин! Я скажу, как меня зовут! Я — Каварл Бертолиус! Законный наследник престола великой Катарианской Империи! Я лишь по воле недругов и несчастного случай сейчас не у власти! И я пришёл к вам в страну, чтобы просить помощи в возвращении трона! Ведь эти земли называют центром мира! И как же встретил меня центр мира? Меня хотят убить и называют разбойником, вместо того чтобы помочь встретиться с вашим королём!
В воздухе на какое-то время повисла тишина. Что, неужели никто не слышал здесь про империю ужасных ящеров? Да нами ведь, равно как и империей орков, маленьких детей пугают!
— Я слышал про это! — выкрикнул кто-то в толпе. — Слышал! Действительно, у ящеров был переворот, а династия, которую свергли, звалась Бертолиусами!
— Точно! Это их император! А они ведь никогда нам ничего плохого не делали, мы торговали с ними когда-то! А мы его казнить решили? Так нельзя! — кричал ещё кто-то в толпе.
Сперва нестройно, несогласованно, но затем всё более уверенно и чётко толпа начала скандировать:
— Отпустить! Отпустить! Отпустить!
Судьи, вместо того чтобы посовещаться, просто обменялись взглядами, после чего судья посередине объявил:
— Тишина! Суд посовещался и решил…
В этот раз пауза была самой длинной среди всех вынесений приговоров за сегодняшний день.
— Стража, освободите обвиняемых!
Толпа радостно загудела, а стражники направились к нам, чтобы открыть замки и выпустить нас из клеток.
— Что же касается обвинителя… Господин Каварл Бертолиус, чтобы вы не думали ничего дурного о нашем государстве, мы хотим дать вам возможность самому решить участь крестьянина, оклеветавшего вас. Как с ним поступить, как вы считаете?
Что ж. Я бы с радостью вздёрнул этого истязателя, который за всю дорогу даже не покормил нас ни разу. Но для толпы это будет выглядеть слишком скучно и сведёт на нет всё былое одобрение. Поэтому я поступил иначе.
— Значит, я сам могу вынести приговор?
— Да.
— Эй ты, растяпа! — обратился я к крестьянину. — Повернись ко мне спиной и наклонись!
— Но… — неуверенно попытался он.
— Живо!
Землепашец наклонился и повернулся ко мне спиной. После этого я подошёл к нему и не слишком сильно пнул его ногой. Бедолага улетел за пределы помоста в толпу.
В этот момент один из судей осторожно позвал меня к себе жестом. Я подошёл к нему поближе.
— Никуда не уходи. Так будет лучше для всех.
Я кивнул.
— Суд окончен! Идите по домам, бездельники! — прокричал центральный судья.
Толпа стала медленно расходиться. Спустя какое-то время на площади остались лишь судьи, стражники, я со своим отрядом и безмолвные осуждённые, болтающиеся на виселице.
— Что-то случилось, господин судья? — спросил я.
— Больно остёр ты на язык, — ответил он. — У нас таких не любят.
— Да, но я думал, что тимурлины обожают разного рода развлечения.
— Всё верно. Толпу нужно развлекать, а вот преступников — наказывать.
— Так может, я с друзьями уйду с остатками толпы?
— Не думаю. Ты пойдёшь с нами.
— А если откажусь?
— Это не в твоих интересах. Если ты сказал правду и тебе нужны ресурсы и войско, то тебе нужно встретиться с королём. Если ты солгал, то всё равно тебе нужно с ним встретиться. Он расправляться с теми, у кого язык без костей. Вас проводят.
Ну что же, результат неплох. Остаётся заинтересовать короля, собрать войско, запастись провиантом и можно двигаться в обратный путь.
Глава 10 Елена. Вся в делах и заботах.
Драгл из леса — завры в пляс. (Тарлийская поговорка).
Говорят, что труд превратил обезьяну в человека. Я же сейчас тружусь столько, что стала похожа на лохматого бабуина, а чувствую себя как старая и больная горилла. Очевидно, в моём случае труд повернул процесс эволюции вспять.
Когда я просила у Мелисанды и Рикса, чтобы они взяли меня работать над укреплениями, я и не думала, что на меня свалится столько работы. Да я и не жалуюсь, честно говоря. Просто констатирую факт. Мне нравится, что я теперь при деле, а не болтаюсь, как дерьмо в проруби. Да и никто из местных меня сумасшедшей не считает, разве что немного странноватой. Я предусмотрительно помалкиваю по поводу голоса во сне. Да и что-то не слышно его в последнее время.
Назначили меня не простым рабочим и даже не руководить возведением стен. Назначили меня кем-то вроде главного зодчего. Жаль, что языковой барьер мешает мне в полной мере развернуться, но камень за камнем он всё же тает. Скоро камня на камне не останется. Ни от укреплений, надеюсь, а от языкового барьера. У меня даже жалование есть. Платят каждую неделю. Неделя здесь, правда, из десяти дней состоит, но да это неважно. Получаю я по три серебрушки еженедельно, что по местным меркам хоть и немного, но вполне солидно. Сопоставимо с зарплатой рядового солдата-наёмника, к примеру, и гораздо больше, чем зарабатывают крестьяне или рыбаки. Те вообще, кроме мозолей да грыж, ничего особо не зарабатывают. Да и жильё служебное мне выделили. Второй этаж небольшого, но уютного домика прямо в центре городка. Город, кстати, именуется Чивуаком.