Кровавая ария
Шрифт:
— Коррехидор вы там, или нет, — покачал головой журналист, — только я считаю, каждый должен делать свою работу сам, а не вытаскивать людей из ванны и требовать, чтобы им на словах рассказали о чём я писал полгода назад. Вас, что, в Королевскую библиотеку не пустили? – он поправил очки, — советую обратиться прямиком туда.
— А вам, юная леди, я бы очень посоветовал перестать хамствовать с древесно-рождённым лордом, сменить тон и отвечать на вопросы.
— Леди? – воскликнула Рика.
— Да, — вскинул бровь Вил, — перед вами не господин Руко
— Вообще-то, Руко Нори – мой псевдоним, — журналист, оказавшейся внезапно девушкой, скромно одёрнул юкату и спрятал голые ноги под кресло, — и это – не запрещено законом! Меня зовут Кока Норита. Как вы узнали?
— Видите ли, госпожа Норита, мужчина всегда может безошибочно определить пол полураздетого человека. Шея, лодыжки и грудь под мокрой юкатой сделали своё дело – спалили вас с головой. Вы же не успели как следует вытереться. Будь вы полностью одеты, я бы засомневался. А так – нет.
Руко или теперь уже Кока, залилась краской смущения.
— Погодите, пока я оденусь, — сказала она, — когда я играю парня, я не смущаюсь. А девушкой как-то неловко разговаривать полуголой.
Вил, конечно, разрешил.
— Надо же, как вы всё углядели, — возбуждённо зашептала чародейка, — а я подумала, что передо мной миловидный юноша, который грубым обращением пытается восполнить недостаток мужественности облика.
— Если честно, — также тихо ответил Вил, — я случайно увидел мелькнувшую женскую грудь, когда она в сердцах распахнула дверь. А так Кока в виде Руко выглядела весьма правдоподобно.
Переоделась журналистка на удивление быстро, возвратившись в обычной летней мужской одежде. Причёсанные волосы и очки в круглой металлической оправе довершали выверенный образ невысокого субтильного юноши, эдакого отличника-студента, пренебрегающего атлетическими видами спорта в угоду знаниям.
— Ну вот, — журналистка опустила глаза, — я готов.
— Для всех будет лучше, — мягко проговорил Вил, если вы перестанете изображать парня, а с нами будете самой собой. Кстати, для почему вдруг Кока Норита превратилась в Руко Нори? Надеюсь, сие не имеет далеко идущих причин?
— Нет, нет! – она покраснела ещё пуще, — ничего подобного. Просто артанское общество устроено так, что мужчинам даётся куда больше возможностей проявить себя, нежели дамам. В газету меня брали разве что бумажки перекладывать с места на место, либо в архиве от пыли чихать. Настоящая, живая работа – она не для таких очкастых мышей, как я, — у губ Коки залегли горькие складки, — вот и пришлось пойти на хитрость с мужским псевдонимом и этим маскарадом, — она выразительно провела рукой по брюкам, — на счастье фигура позволяет.
— Действительно, — согласился Вил, — в Кленфилде немало найдётся местечек, которые не принято посещать женщинам без сопровождения сильного пола.
— Вы понимаете, — обрадовалась Кока, улыбнувшись. От этого на её щеках образовались премиленькие ямочки, — для меня такие возможности открылись!
— Но мы к вам не о вашей жизни слушать
— Да догадался я, вернее, догадалась, — журналистка поправила очки, скрывая смущение, — смерть Эйдо Финчи на сцене во время проклятой оперы и моя статья, где я позволила себе немного приукрасить события. А вы тоже, судя по всему, были там. Ну, не бежала я к сцене среди первых, и то, что артист умер по-настоящему поняла не сразу. Но ведь от этой малюсенькой неправды никому плохо не стало?
— Я прекрасно отдаю себе отчёт в различиях художественно написанной газетной статьи и протокола с места преступления, — заметил Вил, — никто вам не думал пенять на это. Всё дело в том, что у Финчи не было никаких оснований уходить из жизни.
— И предсмертной записки он тоже не оставил, к чему часто склонны самоубийцы, — сказала чародейка, — перед последним актом он был весел, шутил и смеялся. А так, согласитесь, суицидники себя не ведут. Они обычно бывают угнетены, печальны либо напротив – перевозбуждены сверх всякой меры.
— Не скажите, — покачала головой Кока, — это по романам о несчастной любви так выходит. Жизнь, она всегда сложнее, в ней много всякого странного порой случается.
Чародейка постаралась глянуть на собеседницу сверху вниз, вложив во взгляд свой опыт прожитых лет и накопленных знаний. Совсем как их преподавательница по практической психологии, когда кто-нибудь из студентов умудрялся сморозить отменную глупость.
— Мои знания почерпнуты из учебников, — произнесла она с мягкой укоризной, — и опираются на всесторонние исследования данного вопроса специалистами, своими трудами и опытом создавшими эти самые учебники.
— А вот и врут ваши учебники! – журналистке было не занимать задора, — несмотря на труды и опыт. Помните нашумевшее самоубийство биржевого маклера Гейби летом позапрошлого года?
Рика отрицательно покачала головой. Естественно, никакими биржевыми маклерами она в то время не интересовалась, как, впрочем, и самоубийствами тоже.
— Так вот, — Кока почему-то повернулась к Вилохэду, и чародейка не без неприязни подумала о том, что даже в мужском платье девушка не лишена какого-то особенного, задорного шарма, — Гейби не оставлял записок ни дома, ни в конторе. Он пообедал, смеялся и шутил с детьми за столом, а потом пошёл в свой кабинет и повесился, привязав собственных галстук к крюку от люстры.
— И что же побудило маклера так поступить?
— Игра, — пожала худенькими плечами Кока, — вернее, я бы сказала, игорный дубль: Гейби сыграл на повышение угольных акций и просчитался. Поправить дела вздумал в казино, где проигрался в пух и прах. Весь день пробегал по Кленфилду в тщетной надежде найти заимодавца, пытался заложить дом, а когда все его попытки потерпели полный провал, выпил для храбрости полбутылки виски и шагнул со стола. И никто из его домашних даже помыслить не мог, что отец семейства учудит такое.