Кровавая ария
Шрифт:
Вил задал ещё несколько вопросов для того, чтобы у Ари Дару не сложилось впечатления, будто бы их кроме алтарей непонятного бога ничего не интересует. Выяснил, что убитый рос положительным и старательным мальчиком, хорошо учился в школе, а в Кленфилд они с Ари приехали, потому как старший брат девушки поступил на службу в Королевскую оперу и составил им протекцию.
— У меня-то никаких талантов никогда не наблюдалось, — снова скривилась Ари, — разве что руки каким нужно концом растут, а вот у Эйдо с юных лет хороший голос был. Я ума не приложу,
Камиданов в театре оказалось целых пять. Администратор, искренне недоумевая, показал их все на плане театра. План, а точнее, копию, что хранилась в сейфе Сайна на всякий пожарный случай, забрал Вил. Он заявил, что документ изымается в интересах следствия и будет возвращён в целости по окончанию оного.
Алтари в театре были разбросаны по самым разным, но всякий раз неприметным, местам. И самым интересным было то, что все они оказались действующими. На каждом имелся каменный стаканчик для сэнко, и на каждом обнаружились сгоревшие ароматические палочки. Последним они нашли алтарь в трюме.
— Удивительное дело, — проговорила чародейка, спускаясь по довольно крутой лестнице через люк в сцене и выпуская фамильяра, чтобы Тама освещала им путь, — я всегда думала, что трюм – это непременно на корабле. А тут вот, извольте ли видеть, в театре нижняя сцена тоже трюмом именуется.
— Я тоже не знал, — проговорил Вил и ойкнул, неожиданно ударившись головой о низко расположенные стропила, — а вот и он.
Тама с привычным для неё любопытством зависла над домашним святилищем-камиданом. Последнее оказалось самым большим и основательным, да и ароматических палочек в нём сожгли куда как больше.
— Странно, — сказала Рика, наклоняясь к пластине полированного оникса, на которой примостился ониксовый же стаканчик со сгоревшими остовами ароматических палочек.
— Что вы там увидели такого странного? – коррехидор, с опаской глядя на потолок, приблизился к камидану.
— Я не вижу, но явственно ощущаю следы каких-то странных ритуалов.
— Магия?
— Нет, — покачала головой чародейка, — не магия, это точно. Скорее, какое-то богослужение.
— Может, кто-то молил позабытых богов об успехе?
— С кровью? Не думаю. Для успеха принесли бы цветы, деньги, сладости на худой конец. Кровь тщательно стёрли, — Рика провела пальцем по, казалось бы, поглощающей свет каменной плите, — но я воспринимаю её следы и своеобразные эманации боли.
— Тут кого-то мучили? Приносили в жертву? – Вил тоже провёл пальцем по абсолютно ровной и гладкой поверхности оникса, и палец его остался совершенно чистым.
— Нет-нет, — почему-то смутилась чародейка, — здесь иное.
— Что иное?
— Какая вам разница?
— Вы не ответили и отвели глаза, — сказал Вил, — почему? Что такое вам удалось почувствовать? Поверьте, я выспрашиваю у вас подробности не из глупого любопытства. Вы ничего не должны от меня скрывать, я не сумею полноценно распорядиться информацией, коли вы приметесь скрывать её от меня. Что там не так с жертвоприношением
— Вы, действительно, жаждете услышать?
— Естественно, иначе не стал бы вам о этом говорить.
— Хорошо, — собралась с духом Рика, — те, кто отправляли здесь странный ритуал поклонения неизвестно кому, неизвестно зачем, действительно использовали кровь. Однако ж, кровь сия не была исторгнута из сосудов, вен, и так далее, и тому подобное.
— Они убили какое-то животное? Вы говорили об эманациях странной боли.
— Нет, — вздохнула чародейка, — на ониксовую плиту во время ритуала нанесли менструальную кровь.
Вил торопливо вытащил носовой платок и принялся оттирать палец, которым совсем недавно возил по плите.
— И боль, что отпечаталась в камидане имела ту же самую природу.
— Но зачем?
— Не могу сказать. Для того, чтобы определить, нужно видеть сам ритуал.
— Вот этого не получится. Здесь спрятаться негде, — заявил коррехидор, — а вы заметили, с каким упорством все говорили о незначительности камиданов и сжигании ароматических палочек в утилитарных целях уменьшения неприятного запаха в давно перемонтированном здании в окружении разного старья?
— Да, они практически слово в слово повторяли рассказ друг друга.
—Именно, — победно провозгласил коррехидор, — вы можете определить следы магии, а я могу определить ложь, одним из признаков которой является схожая или практически совпадающая лексика, касающаяся тех или иных событий. Так бывает, когда люди договариваются, а потом многократно повторяют про себя одни и те же фразы, касаемо вопроса, что они желали бы сокрыть.
— То, что здесь делали, — сказала чародейка, — было дня четыре назад. Видите, кусочки фруктов успели основательно подвянуть, да и аромат сгоревших палочек не слишком яркий. Похоже, палочки зажигают на всех алтарях одновременно, но главные события происходят именно здесь.
— Ритуалы с менструальной кровью, — Вил скривился, — мне в этом видится нечто извращённое.
— Возможно, — Рика расстелила на полу план театра, — видите, камиданы образуют некую фигуру. Скорее всего они концентрируют энергию ритуала и перенаправляют куда-то.
— Куда?
— Скажу позднее, нужно поколдовать, а у меня с собой ничего нет подходящего. Но вот узнать, что тут твориться, мы попытаемся.
— Как? – коррехидор оглянулся вокруг, — повторяю: не представляю, как тут можно спрятаться. К тому же, верховному коррехидору Кленфилда и чародейке его величества не удастся так просто затеряться в театре.