Кровавая графиня
Шрифт:
Он остановил коня, соскочил с седла и вложил уздечку в руки пандура:
— Спасибо за помощь. Вы совершили благородный поступок, но смотрите молчите, иначе вам несдобровать. И не забудьте открыть калитку из сада во двор, чтобы я мог незаметно воротиться.
Пандуры отъехали, а Павел Ледерер пустился на поиски своего платья, чтобы переодеться. Он был уже недалеко от того места, где оно было спрятано, но вдруг остановился. На опушке леса от ствола дерева отделился черный силуэт, и кто-то весело произнес:
— Нынче мне и на
Павел Ледерер узнал этот голос, но, не успев выразить свою радость по поводу неожиданной встречи, оказался распластанным.
— Прошлой ночью я так и не смог дать тебе понюхать моего кулака, — сказал нападающий, — так отведай его сейчас!
Павел Ледерер с минуту лежал на земле, не в силах подняться, от резкого удара у него потемнело в глазах. Но, отдышавшись, он от души рассмеялся.
— Постыдился бы, Ян! — воскликнул он. — Вместо того чтобы радостно приветствовать товарища, лупишь его по голове!
Ян Калина обнял приятеля, словно хотел убедиться, что под этой формой — действительно он, Павел Ледерер.
— Если так дело пойдет и впредь, — смеялся Павел, — придется искать других товарищей. Враги носят меня на руках, золотом набивают карманы, а товарищи — наоборот! То меня охаживает Андрей Дрозд, то врезал Вавро, а теперь — и ты! Пора кончать это дело, не то покалечите меня — костей не соберу!
— Сам виноват. Не шляйся по ночам, когда приличные люди спят, а уж коли шляешься, будь поразборчивее и одевайся в обычное платье, а не в пандурский мундир.
— Ты еще пожалеешь о сказанном: эта красная форма принадлежит поистине честному человеку.
— Пандур не может быть честным человеком!
— А как ты отнесешься к тому, что твоя сестра спаслась от страшной опасности именно благодаря капитану?
— Ты что-нибудь узнал о Магдуле? — оборвал его Ян Калина и встревоженно потряс за плечо.
— Узнал, — улыбнулся Павел Ледерер, видя, как друг сгорает от нетерпения поскорее все разузнать.
— Говори! Она жива, здорова, свободна?
— Да, Ян, она жива, здорова и свободна, и если я хорошо разглядел, это несравненная красавица.
— Ты видел ее?
— Менее чем полчаса тому стоял рядом с ней, так же как стою теперь рядом с тобой!
Рассказ друга о встрече с сестрой и обо всем том, что этой встрече предшествовало, наполнил сердце Яна Калины истинным счастьем.
— И все же нам необыкновенно везет, — сказал он. — Я спасся в последнюю минуту от смерти, спаслась и матушка, и моя невеста, горстка наших ребят одолела целую гайдуцкую силищу. И на будущее у нас очень даже хорошие виды.
— Кто знает, что принесет нам будущее. Завтра Алжбета Батори отправляется в Прешпорок к палатину, чтобы пожаловаться на чахтичан и получить ратные отряды для их усмирения.
— А я, Павел, скажу тебе, что к палатину поедет не только она, но и наш посланец.
— Невелика надежда! Не думаешь же ты, что палатин послушается слова разбойника,
— Какой разбойник! Это земан, заслуженный перед властью человек, участник боев против турок. Он сражался бок о бок с графом Дёрдем Турзо, их связывает дружба. Наш посланец — Микулаш Лошонский. Жаль, что он сейчас настолько слаб, что нуждается в отдыхе, дабы набраться сил для утомительной дороги в Прешпорок.
Эта поездка кастеляна в Прешпорок была задумана после долгого разговора в башне чахтицкого града, когда Ян Поницен привел из узилища Яна Калину. Кастелян со слезами на глазах обнимал Яна и просил у него прощения за то, что запер его в темнице, позволив по велению долга заглушить голос сердца. Он был полон решимости идти к чахтицкой госпоже и отказаться от должности кастеляна. Они его не отговаривали, ибо были убеждены, что тем самым он сможет послужить добру. Их горячие речи полностью убедили старика: необходимо выступить против Алжбеты Батори. Он сам решил встретиться с палатином и попросил его вмешаться, призвать к порядку графиню и защитить от нее слабых и беспомощных.
— Я не возлагаю на его поездку особых надежд, — сказал Ян Калина. — Но все же верю: будет небесполезно, чтобы о чахтицких делах палатин узнал от доверенного человека. Не сомневаюсь, он станет наблюдать за чахтицкой госпожой. И однажды у него лопнет терпение, а тогда — конец ее жестокостям.
— Ворон ворону глаз не выклюет! — засомневался Павел Ледерер. — Все господа одним миром мазаны!
— Но палатина все знают как справедливого человека! — отстаивал Калина то, во что хотелось верить.
— Господская справедливость! — презрительно махнул рукой Ледерер. — Алжбета Батори может извести хоть половину Чахтиц, и я не думаю, чтоб нашелся на свете господин, который бы ей за это свернул шею.
— Ну, Павел, время настало проститься: я ведь не один, у дороги ждет, спрятавшись за дерево, моя невеста, Мариша Шутовская.
Друзья нашли девушку, она уже тревожилась, не случилась ли беда с ее любимым.
Павел Ледерер посоветовал другу идти с невестой в Старую Туру, узнать там, в каком направлении поехала телега со стариком и двумя женщинами, а потом нанять возчика и догнать их. Ян Калина тоже на это рассчитывал. Он мечтал увидеть сестру. Сам хотел найти убежище и спрятать там от преследователей ее и свою невесту.
Друзья крепко пожали друг другу руки.
— И еще одно: не вздумай пожалеть ту бабу с гайдуками, которых вы найдете привязанными к деревьям, — предупредил друга и его невесту Павел Ледерер.
— Не волнуйся! — улыбнулся Ян Калина. — Эти не тронут моего сердца, даже если бы на них напали волки. А ты, Павел, если сможешь, передай Имриху Кендерешши мои слова. За то, что он защитил Магдулу, какие бы ни были у него побуждения, я обещаю пощадить его жизнь, если нам доведется встретиться в бою. А дело до этого наверняка дойдет.